Нелегал. Том 2
Шрифт:
Не первый же раз! Да и выезд не прямо сейчас и даже не завтра! Когда-нибудь потом!
— Макар Демидович, а вас на приём к Врану, случаем, не пригласили? — спросил я в некоторой степени неожиданно даже для себя самого.
Доцент, который уже снял с вешалки пальто, удивлённо оглянулся:
— С какой целью интересуешься? — уточнил он, продевая руки в рукава.
Изображать скромность не было смысла, и я сказал прямее некуда:
— Просто подумал, вдруг и для меня пригласительное раздобыть получится?
— Даже так? — поразился Звонарь. — Не замечал за тобой прежде тяги к
Я развёл руками.
— Там будет одна интересующая меня особа.
— В личном или профессиональном плане интересующая?
— В личном.
Макар Демидович неодобрительно покачал головой.
— И охота только в этот серпентарий лезть!
Но от нравоучений он воздержался, вместо этого выдвинул верхний ящик стола и достал два изукрашенных золотым тиснением пригласительных. Одно, на котором я успел заметить его фамилию, Звонарь разорвал надвое и выкинул в корзину для бумаг, на втором вписал в пустую графу «Пётр Линь».
— Держи!
— Спасибо! — поблагодарил я доцента и едва удержался от улыбки при мысли о том, как поразится моему появлению на приёме Ника.
Макар Демидович пристально глянул и посоветовал:
— Оденься только прилично. Там по одёжке не только встречают, но и провожают, до твоего ума никому дела не будет. Одежда, лоск и должность. Сплошная показуха! — Он вздохнул. — Но, может быть, и выйдет толк. Людей посмотришь, себя покажешь. Знакомства полезные заведёшь.
— А сами вы чего? — указал я на корзину для бумаг.
Звонарь улыбнулся — не могу сказать, будто зло, скорее просто недобро, и лишь покачал головой, ничего не став объяснять.
— Ты в Новинск сейчас? — спросил он.
— Хотелось бы, — вздохнул я, взглянув за окно.
— Тогда собирайся. У меня с утра важная встреча, в городе переночую. — Макар Демидович снял трубку телефонного аппарата и трижды крутанул его диск. — Нюронька, найди Рашида, предупреди, что мы уже выходим.
Я обрадовался было тому, что домчусь до Новинска со всем комфортом, но в приподнятом расположении духа пребывал ровно до тех самых пор, пока служебный автомобиль не проскочил через блокпост и не покатил по трассе в гордом одиночестве, не став дожидаться попутной автоколонны.
— Вы чего?! — возмутился я. — В тёмное время суток…
Звонарь лишь похлопал меня по плечу.
— Беру ответственность на себя.
— Это нам чрезвычайно поможет, когда на диверсантов нарвёмся, — пробурчал я себе под нос, но мою реплику проигнорировали.
Расположившийся на переднем пассажирском сидении Рашид Рашидович начал мирно посапывать, шофёр напряжённо вглядывался в непроглядный мрак — именно во мрак! фары он погасил сразу, как только мы покинули Кордон — а Макар Демидович смежил веки, но, судя по едва уловимым возмущениям энергетического фона, в отличие от реабилитолога не подрёмывал, а сканировал окружающее пространство.
Вкладывал доцент в поисковые воздействия сущие крохи сверхсилы, моё вмешательство лишь внесло бы дисгармонию в эту воистину ювелирную работу, так что я к активным техникам обнаружения засад прибегать не стал, вместо этого задействовал своё пришибленное активным излучением Эпицентра ясновидение да начал потихоньку набирать и упорядочивать
Но — обошлось. Добрались до города без происшествий, всего урона — сгоревшие нервные клетки. Ну его к лешему такие поездки.
Так я об этом Звонарю и сказал, а тот лишь благодушно рассмеялся в ответ.
— Вот когда станешь начальником моей охраны, тогда и будешь кишки мотать, а пока — цыц!
Пришлось заткнуться.
Всю первую половину дня субботы я стажировался у Рашида Рашидовича в травматологии, после традиционно убыл на аэродром при учебном корпусе ОНКОР, чтобы ничуть не менее традиционно прожариться в Эпицентре, и на без малого двое суток покинуть зону его активного излучения.
Думал, Герасим Сутолока затеет разговор о грядущей проверке в боевых условиях, но тот за эти дни и словом ни о чём таком не обмолвился. Я даже заподозрил, что его в эти планы попросту не посвятили. Иначе если бы и не намекнул, то взглядом бы точно себя выдал, а тут ничего. Очень интересно.
У меня аж под ложечкой посасывать начало. Вроде давно ко всему готов и всякое повидать успел, но разнервничался, и всё тут. Возникло даже подозрение, будто предупредил меня Макар Демидович отнюдь не по доброте душевной, а из желания оценить психическую устойчивость.
Ладно! Ладно! Пусть оценивают!
Я спокоен!
Ну — почти.
Отзанимались в любом случае без эксцессов, неплохие результаты продемонстрировали. Как минимум — не хуже обычных.
Всю первую половину понедельника я провёл на курсах ОНКОР, а прямо из учебного центра ОНКОР отправился в городские бани, где побрился и постригся, а затем добрых два часа отмокал, откисал и отмывался в преддверии приёма у Вранов. После сидел в буфете. Там и набрался смелости признаться самому себе в том, что все эти дни был на нервах отнюдь не из-за грядущего боевого задания, а исключительно в силу скорого визита к заместителю республиканского комиссара промышленности. Засомневался даже, стоит ли вообще туда идти.
Ну в самом деле — кому и что я хочу доказать?
Произвести впечатление на Нику? А смысл? Круг общения у нас предельно разный, и ничего в этом плане менять я не собираюсь, поскольку контингент той же «Лиры» вызывает откровенное отторжение. Опять же самозванцем себя ощущаю. Неудобно как-то к незнакомым людям домой заявляться, даром что пригласительное в полном порядке.
Измаялся в общем, собираясь. Даже Мишу Поповича отчитал, что он к занятиям со мной халатно относится. У Нигилиста прямо-таки глаза на лоб полезли от изумления, а Милена из-за его спины большой палец показала.
— Ну знаешь ли, Петя, — надулся сосед, — я к тебе в репетиторы не нанимался!
— Не нанимался, — подтвердил я. — Но пообещал, а это даже серьёзней! Вот завалю я экзамен, и будет тебя совесть мучить!
— Не завалишь, — покачал головой Миша не слишком, впрочем, уверенно. — На трояк, поди, вытянешь.
— Пете этого мало, — улыбнулась Милена, подступила ко мне, поправила галстук и спросила: — Ты куда такой нарядный собрался?
— По делам, — уклонился я от прямого ответа и взглянул в зеркало, желая оценить, как сидит костюм, пошитый у Бориса Марковича.