Нелегал
Шрифт:
– Думаешь? – Тетка замерла, выпрямилась, оперлась о швабру и пару секунд пялилась в пустоту. Потом, решительно покачав головой, заявила. – Не уверена. День – полное говно.
Вздохнула и, наклонившись, принялась драить пол с каким-то остервенением. Будто во всем был виноват именно этот несчастный паркет.
– Отпуск задерживают. Еще одну сотрудницу взяли. Молодую. Все. Того и гляди выкинут бабу Наташу на улицу. А что? В прошлом году должна была не пенсию выйти. Но как тут выйдешь, если внукам помогать надо. Теперь-то конечно, они меня проводят. Ага. Скажут, иди, баба Наташа на заслуженный отдых. А кому он нужен? Кому, я тебя спрашиваю?!
Тетка снова остановилась, внимательно посмотрела на меня. Теперь, похоже,
– Все сволочи! Несомненно! – Тут же поддакнул уборщице, для создания дружеской атмосферы.
– Вот! – Она подняла вверх указательный палец. – Ты меня понимаешь. Не то, что вся эта актерская братия. Особенно Прима наша. Звезда из народной глубинки. Сидела бы в своем колхозе и не позорилась. А то ходит тут, понимаешь ли, рабочих людей унижает своим высокомерием. А я, между прочим, десять классов образования имею. Да! А то, что дальше не пошла учиться, так это, мил человек, война проклятая виновата. Еще имя себе придумала. Лиличка. Представляешь? Да какая нормальная баба так назовется?
Судя по всему, уборщица сильно была зла на блондинку. А вот это, очень хорошо. Это просто отлично.
– Баба Наташа, а давайте помогу Вам … – Сказал я, широко улыбаясь тетке.
Баба Наташа от помощи великодушно отказалась. Не доверила мне столь серьёзное дело. Но зато с огромным удовольствием рассказала всё и обо всех. Она продолжала мыть полы, а я просто за компанию отирался рядом. Видимо, тетке было скучно одной и компания ее сильно порадовала.
После получасового разговора, пока уборщица усердно заливала паркет холла водой, я знал, кто с кем спит, спал и будет спать. Причем, даже в перспективе. В этой теме баба Наташа разбиралась получше самих объектов ее рассказа. Мне кажется, они даже не знали, какая насыщенная у них личная жизнь. Выяснил, кто бездарность и хамка, кому устраивали пакости завистники. Особо досталось Лиличке. Ее уборщица не любила больше остальных. Правда, пока на личные подробности не переходила. Все больше о жизни рассказывала.
В процессе трудовой деятельности бабы Наташи, направленной на чистоту и порядок драматического театра, я узнал следующее. Лиличка приехала из провинциального городка. Мы, конечно, тоже сейчас не в столице находимся, но блондинку принесло совсем из глубинки. Если верить бабе Наташе, Лиличка воспитывалась в приличной семье. Родители у нее из интеллигенции. Уборщица так и сказала – интеллигенты всратые. Как любой представитель рабочего класса баба Наташа явно не любила работников умственного труда. Правда, не могу представить интеллигенцию провинциального города, который, судя по рассказу моей новой знакомой, был не больше поселка, на самом деле. Но, тем не менее, своим происхождением Лиличка гордилась.
– Происхождение… Понял? Она так и говорит. Происхождение у нее. А мать – всего лишь учительница. Отец – в музее работает. Она оттуда сбежала. От этих интеллигентов. Поступила в театральное. В Москве. Но таланта, видимо, остаться не хватило. А, может, по распределению. Не знаю. Думаю, все-таки талантом природа обделила. Вообще не понимаю, как ее в училище взяли. Вот, к нам приехала. Года четыре назад. Может, пять. И сразу на первые роли рвалась. Самое интересное, смогла ведь. Но с режиссером она не якшается. Это я тебе точно говорю. У того роман с молодой костюмершей. Костюмерша у нас новая. Недавно устроилась. Сначала в помощница ходила, а теперь вон, заправляет всем. Ох, девки нынче ушлые пошли.
– Интересно… – Я всячески бабе Наташе поддакивал, а сам пытался сообразить, каким ветром актриску занесло в агентуру. Она ведь как-то снюхалась с ЦРУ. Не думаю, что они объявление о приеме на работу дают. Значит, были предпосылки. К левому человеку тоже никто с подобным предложением не сунется. А то так можно встрять. По самые не балуйся. В руки контрразведки,
– А то! – Согласилась уборщица и последний раз проехала тряпкой туда-обратно.
Честно говоря, после ее манипуляций пол чище вовсе не стал. Думаю, тёте и правда пора на пенсию. Но это не мое дело. Меня интересует блондинка. А вернее, все, что я о ней могу разузнать. Раз уж мы с ней в одной связке, не мешало бы иметь пару козырей в рукаве. Связь, она ведь в обе стороны работает. Мне сейчас совсем не с руки, чтоб блондинка своим хозяевам доносила о плохом поведении товарища Беляева.
– Слушай, физиономия у тебя знакомая… – Баба Наташа остановилась и внимательно посмотрела прямо мне в глаза. – Ты ведь бывал уже тут… Точно говорю. Бывал. Память хорошую имею. Хоть и годы свое берут.
– Вот не скроешь от Вас правду. Бывал.
Я решил уборщице подыграть. В любом случае, Максим Сергеевич однозначно не один раз засветился в театре. Начну отнекиваться, а баба Наташа вспомнит. И все, не будет между нами доверия.
– Вы уж не обессудьте, что с самого начала не признался. Лиличка… отношения у нас с ней, вроде как. Серьезные. Планы на будущее. Но возникли недавно большие сомнения. Подозреваю, она меня обманывает.
– Ох… и то верно. К этой стерве ты приходил. Видела тебя я. Так ты не подозревай, милок. Точно обманывает. У нее еще один хахаль есть.
Я от таких откровений чуть не расплылся в улыбке. Отличная новость. Но лицо, конечно, сделал сразу по-ублюдски постное, несчастное. Мол, какая досада! Какой пассаж!
– Да Вы что? И кто он? Этот хахаль? Говорите, как есть. Правду. Переживу любой удар с гордо поднятой головой.
– Вот кто такой, точно, конечно, не скажу. Он бывает у нее раз в месяц где-то. Чаще не видела. Красивый такой. Видный. На молодого Соломина похож. На Юрия. Понял? Виталий, он слишком простоват. Деревенский парень. Хоть и актер хороший. А вот Юрий – красавец. Не зря он все белых офицеров играет. И вот этот гражданин, что к Лиличке таскается, вылитый актер кино. Представить не могу, где она его подцепила. Волосы – светлые, как пшеница. А глаза… Синющие. Что небо. Но хам и наглец, скажу тебе. Он как-то раз шел, а я полы мыла. Так прямо по чистому своими ножищами. Я ему говорю, ты куда прешься, скотиняка. А он меня буквально послал по-простому, куда Макар телят не гонял. Представляешь? А потом еще минут пять отчитывал. Что обслуга должна работать молча. Обслуга… Да где он видел обслугу? Семнадцатый год давным-давно прошел. А у этого все еще обслуга. Но знаешь, отношения у них странные.
Баба Наташа окончательно бросила тряпку в ведро и оперлась на свою швабру обеими руками.
– Что Вы имеете в виду? – Я внимательно впитывал каждое слово. Мне сейчас любая информация на вес золота.
– Как бы тебе объяснить… Сказать могу, что баба твоя его боится. Вот так похоже. Он всегда один заходил в театр. Она его даже не встречала никогда. Шел на репетицию, и уходил тоже один. На спектакле никогда не бывал. Так вот однажды, я кладовку мыла. А кладовка у нас в коридоре, который к гримеркам ведет. И слышу, голоса какие-то. Хотела выйти, да прям ровнехонько только за дверь взялась, звук такой… Будто пощечина. Понимаешь? Оплеуха. Я выскочила. Думала, может помощь нужна кому. А там эта Лиличка. И за лицо она держалась, а не ее красавец. Он напротив стоял. Близко. Вот прям на расстоянии руки. А глаза у Лилички такие испуганные. Страх прямо был в них. Оно, конечно, всякое случается. У нас раньше в деревне вообще знаешь, как думали? Ежели муж раз в неделю жену вожжами не прошел, значит, безразлична она ему стала. Значит, полюбовницу завел. Но тут… В общем, мне показалось, актрисулька твоя с этим хахалем не столько по любви, сколько по необходимости. Ты уж прежде, чем свататься, разберись, что там за странные дела творятся. Дела странные, это тебе говорю точно.