Нелегкая победа
Шрифт:
К своей величайшей неловкости, Гэрри оказался в ловушке ее проницательного взгляда.
— Видите ли, это очень просто. Никаких проблем, хотя всегда кажется, что проблема есть. Человек только должен решить, что ему необходимо больше всего в жизни. Поверьте мне. — Она по-матерински похлопала его по руке, в полном несоответствии с ее чрезвычайно элегантной внешностью. — Это так легко, если подумать хорошенько.
В первый раз за очень долгое время Гэрри не нашелся что ответить.
Люсилла Уэбб улыбнулась ему очень искренне и грациозно взмахнула
— Я должна вернуться к гостям. Но постарайтесь принять правильное решение, мистер Лестер. И желаю вам удачи.
Она ускользнула в гостиную.
Выйдя на улицу, Гэрри остановился в раздумье. Куда идти? Домой? В один из клубов? Нахмурившись, он покачал головой.
Незваный образ Боудикки предстал перед его мысленным взором. Гэрри перестал хмуриться, губы дернулись в улыбке. Странная фантазия. Неужели он так опасен, что женщине необходима броня для общения с ним?
Сидящий в нем повеса не возражал против такого сравнения, но сам Гэрри не знал, комплимент ли это. Однако он был уверен — и у него было предостаточно доказательств, — что Люсинда Бэббакум не относится к тем женщинам, которые способны осознать опасность, еще менее — предусмотреть ее. Она, как он представлял, просто посмотрела бы в глаза римским командирам и спокойно указала им на то, что они незаконно вторглись в ее владения. А потом, сложив на груди руки и нетерпеливо топая ножкой, приказала бы им удалиться.
И очень вероятно, они бы ушли.
Как ушел он…
Гэрри встряхнулся, отгоняя эти мысли. Глубоко вздохнув, он поднял голову и увидел, что стоит в конце Саут-Одли-стрит. Впереди маняще зеленели тенистые лужайки Грин-парка.
Решив прогуляться, он пересек Пиккадилли. Еще было рано для прогулок аристократов, и большинство наверняка отправится в Гайд-парк по соседству. Грин-парк оккупировали няни с детьми и влюбленные пары, прогуливавшиеся по дорожкам.
Он медленно шел, впитывая мирную тишину, стараясь ни о чем не думать.
Пока крикетный мяч не ударил его по колену.
Гэрри подавил недовольный возглас, уже готовый было сорваться с его губ, остановился и поднял мяч, оглядываясь в поисках владельца.
Вернее, как оказалось, владельцев.
Их было трое, один чуть постарше, но и ему едва ли было больше семи лет. Они выступили из-за дерева и осторожно приблизились к нему.
— Я… мне очень жаль, сэр, — пропищал старший. — Вам не больно, сэр?
Гэрри едва не засмеялся.
— Ужасно больно, — сурово ответил он. Все три личика испуганно вытянулись. — Но полагаю, я выживу.
Они облегченно вздохнули и с надеждой посмотрели на него. Огромные глаза, опушенные длинными ресницами, лица невинные, как у ангелов.
Найдя пальцами шов мяча, Гэрри сдался и улыбнулся. Он присел на корточки, чтобы сравняться с ними ростом, и закрутил мяч, как волчок, на ладони.
— Ох… здорово!
— Как вы это делаете?
Мальчики окружили его, забыв о вежливой сдержанности. Гэрри показал им трюк, усвоенный во время длинных летних детских каникул. Они
— Джеймс! Адам! Куда же вы подевались? Марк?
Троица виновато оглянулась.
— Нам надо идти, — сказал старший. Затем улыбнулся так, как может улыбаться только маленький мальчик. — Огромное спасибо, сэр.
Гэрри усмехнулся, встал и смотрел, как троица спешит к толстой нетерпеливой няне.
Он все еще усмехался, когда слова миссис Уэбб зазвучали в его ушах: «Человек должен решить, что ему необходимо больше всего в жизни».
Он не думал о своем самом заветном желании уже много лет. Десять лет. Десять лет назад он преследовал свою цель с тем, что было в то время его главным качеством, — самоуверенной импульсивностью. И обнаружил, что он и его мечты преданы.
И он спрятал свои мечты подальше, запер их в самых глубоких тайниках души и никогда больше не выпускал на свободу.
На его губах появилась циничная улыбка. Он отвернулся и продолжил прогулку.
Но не мог свернуть мысли с выбранного ими пути.
Он прекрасно знал, чего больше всего хочет от жизни — и тогда, и сейчас; несмотря на прошедшие годы, он мало изменился.
Гэрри остановился и заставил себя сделать глубокий вдох. За спиной еще слышались тонкие голоса его новых знакомых, покидавших парк со своей няней. Вокруг него под строгим наблюдением играли подростки. Тут и там прогуливались джентльмены под руку с женами, окруженные детьми.
Другие жизни были полны, его оставалась пустой.
Может быть, в конце концов пора рискнуть? Первая попытка обернулась катастрофой, но неужели он так труслив, что не сможет попробовать снова?
Вечером он отправился в театр. Его мало занимал сам спектакль и еще меньше — маленькие светские драмы, разыгрываемые в коридорах, но, к его несчастью, прелестная миссис Бэббакум изъявила желание познакомиться с игрой великого трагика Эдмунда Кина. Эмберли с удовольствием повиновался.
Из тени у стены партера, напротив ложи, заказанной Эмберли, Гэрри смотрел, как рассаживается маленькая компания. Только что прозвенел звонок, и публика засуетилась. Сливки общества занимали места в ложах, щеголи из партера пялили на них глаза, менее удачливые наблюдали с галерки.
Гэрри увидел, как Эмберли эффектно усаживает Люсинду. Она была, как обычно, в синем платье, но сегодня — с сиреневым оттенком. Серебряная вышивка украшала декольте. Ее темные, высоко поднятые волосы открывали бледное лицо. Расправив юбки, она подняла глаза на Эмберли и улыбнулась.
Гэрри почувствовал, как холод пробирается до самой глубины его существа.
Эмберли засмеялся и заговорил, наклонившись, чтобы Люсинда не напрягала слух.
Гэрри перевел взгляд на остальных. Саттерли болтал с Эм, сидевшей рядом с Люсиндей. Хетер Бэббакум с размаха плюхнулась в кресло позади Эм. Гэрри заметил стоящего за Хетер Джеральда. Его поза красноречиво говорила о том, как он относится к своей очаровательной подопечной.