Нелепо женское правленье
Шрифт:
— Но ведь это… Это значит…
— Да, — сухо, даже чопорно подтвердила я. — Это означает умышленное искажение словаря, относящегося к передаче материнской функции Бога. — Следя за игрой эмоций на ее лице, я сформулировала фразу, которую, разумеется, не употребила бы ни в статье, ни в оксфордских дискуссиях. — Господь — Матерь наша, скрытая от нас в течение столетий.
Марджери посмотрела на книгу, опустила взгляд вниз, как будто опасаясь, что пол разверзнется под ее ногами. Вытащив из ящика лист плотной бумаги отличного качества, она отложила Библию. Следующую сигарету уже раскуривала женщина усталая и озабоченная, на кошку совершенно не похожая.
—
— Сколько угодно.
Марджери несколько раз затянулась сигаретой. Затянулось и молчание.
— М-м-да, — буркнула она под нос, вскочила и зашагала по комнате, снова напомнив мне кошку, готовую вспрыгнуть на штору. Вернувшись к креслу, «кошка» энергичным жестом погасила сигарету о дно пепельницы.
— Я поняла цель вашего прихода. Вы здесь для того, чтобы учить меня.
Я ощутила, что брови мои ползут вверх, точно, как это зачастую случалось с физиономией Холмса.
— Учить меня прочтению Библии. В оригинале. Возьметесь?
Она смотрела на меня так, как будто готова была сию минуту подтянуть свои шелковые рукава и усесться за Библию.
— Ни иврит, ни греческий не представляют особых трудностей в изучении. Было бы время, — туманно отреагировала я.
— Вы должны показать мне это место. Господь — Матерь наша… Если б я только знала!.. И, говорите, есть и еще разночтения подобного рода?
— Не перечесть. Если искать целенаправленно, найдешь. Иов, 38; Псалом двадцать второй; Исайя, 66; Осия, 11; Исайя, 42… И, разумеется, Книга Бытия. То, что вы цитировали сегодня.
— Да, да… Никогда бы не подумала…
В том-то и дело. Марджери Чайлд усвоила слова и понятия, сколотила из них конструкции, пригодные для своих целей, пользовалась этими конструкциями, но ей никогда не приходило в голову копнуть поглубже, подвергнуть сомнению основы, традиционные, устоявшиеся в течение столетий истины. Идея о женственности Божественного не приходила ей в голову. Эту женщину нельзя назвать глубоким мыслителем, ей чуждо буйство интеллекта. Она молится и думает, но мышление ее не назовешь аналитическим. Однако к преображению она готова, как раствор в колбе готов к введению реагента и катализатора. И я только что добавила в этот раствор первую каплю реагента. Пора отскочить в сторону. Подальше.
Как будто угадав мои мысли, Марджери подняла руку. Стоп! Рука тут же опустилась, на губах заиграла улыбка покаяния.
— Извините. Я перевозбудилась, увлеклась. Хочется всего сразу. Разумеется, вам есть чем заняться, у вас свои дела. Но я буду благодарна за любую помощь. Книги… конспекты… Это очень важно для меня.
Я с ходу запротестовала, заверила, что рада буду помочь, что до начала семестра совершенно свободна… и тут осеклась. Попалась в ловушку! Ее кротость, смирение сработали лучше, чем повелительные интонации. Выражение моего лица вызвало у хозяйки приступ веселья.
— Я в восторге от вас, Мэри Рассел. Я прошу вас о помощи. Кажется, вы сможете научить меня не только ивриту и теологии.
Я засмеялась. Она встала, нашарила под столом туфли. Мы дошли до выхода. Разговор принял характер легкой беседы. Она рассказала о цветах, посетовала, что не хватает времени на занятия садоводством — намек на цветы, которыми осыпают ее поклонницы.
Марджери лучилась дружелюбием, спокойствием, самоотречением, но я все время ощущала беспокойство. До причины этого беспокойства не докопаться — это тоже меня раздражало. Отчасти, конечно, меня смущал крохотный росточек хозяйки. Я господствовала над нею, как башня, к тому же
С облегчением я пожелала ей доброй ночи. Но к этому облегчению примешивался неприятный осадок сожаления, разочарования, нежелания с нею расставаться; сознание того, что я не могу считать себя спасшейся от сетей, раскинутых Марджери Чайлд.
Невозмутимый страж отложил роман в желтой обложке, поднялся со стула и отпер дверь. На улице дождь — и ни души. Фонари, правда, ярко освещают мостовую.
Мне захотелось вернуться, вызвать по телефону такси. Но, представив себе Марджери — плотоядное растение тропических джунглей — и ее стража с тенью неодобрения на бесстрастной физиономии, я предпочла холодную свежесть дождливой ночи. Запахнув поплотнее тонкое пальто и нахлобучив шляпу по самые очки, я решительно зашагала по улице.
Недолго пришлось мне наслаждаться свежестью ночи. Дождь пробрался до плеч, карабкался вниз по лопаткам, лужи проникли в башмаки. Печальные реалии английского климата подавили размышления о странной женщине, похожей на кошку, и ее церкви. Внезапно одиночество мое нарушила выскользнувшая из подворотни высокая мужская фигура.
— Улица — не место для такой милашки в такое время и в такую погоду, — похотливо промурлыкал приставала.
Я развернулась к нему, приняв оборонительную стойку, но тут же обмякла, — Холмс! Бог мой, что вы тут делаете?
Он гордым шагом приблизился ко мне, картинно подбоченился. Ни дать ни взять байронический вампир. Или Джек-Потрошитель. Лицо в тени, но заметно, что уголок рта искривлен в знакомой сардонической усмешке.
— У каждого свои прихоти, Рассел.
Он вскинул голову, и я разглядела лучики морщинок вокруг его безмолвно смеющихся глаз.
ГЛАВА 5
Поскольку частная жизнь столь же присуща человеку, как и жизнь общественная, Бог позаботился и о том, и о другом. Все, что происходит снаружи, доверил Он мужчине, все, что в доме, поручил женщине. И в том Божия мудрость и предусмотрительность проявляется, что свершитель дел больших в малых делах несведущ; потому-то и необходима женщина. Ибо если бы Он сподобил мужчин ко всем делам способными, женщина пришла бы в небрежение. А если бы он сотворил женщин способными на большие дела, переполнились бы они безумною гордыней.
— Дорогой Холмс, не знаю, как вы меня нашли, но очень рада встрече. Я и сама собиралась с вами повидаться. Конечно, зонтик у вас под мышкой не спрятан? А жаль.
Я едва не завершила эту фразу писком, ибо в результате моего неловкого движения изрядное количество воды перелилось через поле дурацкой шляпы и устремилось ко мне за шиворот, между лопатками и ниже.
— Вы одеты несколько не по погоде, — неодобрительно заметил Холмс. — К тому же одежда на вас чужая. Следует прикрыть это безобразие.