Нелюбимый мной, нелюбящий меня
Шрифт:
Минуты тянулись долго. Я ждала, что лорд вновь заговорит, но и боялась этого. Не знаю почему, но о словах лорда Адинана я Гериону не решилась рассказать. И брат испуганно вздрогнул от неожиданности, когда лорд снова обратился к моему отцу.
— Брат, ты можешь сколько угодно говорить, что она просто сдержана в проявлении своих чувств, — пренебрежительно усмехаясь, сказал эльф, глядя прямо перед собой. — Я лишь говорю то, что вижу.
Пауза.
— Ты ждала этого? — шепотом спросил Герион. Я виновато
— Ты уверен, что это будет твой ребенок? — издевательски приподняв бровь, снова заговорил лорд. И почти сразу поднял руки, показывая, что больше не имеет возражений. — Хорошо, что ты уверен.
Пауза.
— Да ни на что я не намекаю! — поморщился лорд Адинан. — И ничего такого я не слышал. Кто бы мне слал из Мунира письма с такими слухами? Такое лучше пересказывать лично… Не бесись! Я-то всегда на твоей стороне.
Он сложил руки на груди и словно нехотя продолжил:
— Сам знаешь, как выглядишь. А она красавица. Глупо тебе ждать от нее верности и любви. Признаться, не ожидал от тебя такой наивности.
Услышав это, я онемела от возмущения. Почувствовала, как во мне поднимается волна негодования, ярости. Да, у отца были шрамы! И на лице тоже. Да, жуткие, особенно на шее! Он получил их в войне с орками, а напоминать об этом ему было подло! Это было низко и несправедливо! Я представила, что мог сказать брату по поводу ранений оскорбленный упоминанием отец, и не удивилась последовавшей после обсуждения внешности очень продолжительной паузе.
— Хорошо, что ты уверен, я рад этому, как никто!.. Но, если ты об этом просишь, я поспрашиваю в столице.
Лорд снова замолчал, забывшись на время. Поняв, что странная исповедь прервалась, Герион потребовал объяснений.
— Я не знаю, что это такое, — честно ответила я. — Но Йолла сказала, если он будет говорить, то правду.
— Не понимаю… Зачем он пытался настроить дядю против жены? Поссорить их?
Я вздохнула:
— Думаю, твой отец ее…, - я замялась, подбирая правильное слово. Назвать это разрушительное чувство любовью у меня язык не поворачивался. — Думаю, он ее желал.
Брат нахмурился, задумался.
— Знаешь, — спустя несколько минут, нарушил затянувшееся молчание Герион. — Теперь, когда ты это так назвала… Кажется, ты права. Но она любила дядю. Не так, как ты мужа, но любила и очень уважала. А к отцу она всегда относилась прохладно. Особенно последние годы. С настороженностью, что ли. Не замечала?
Я отрицательно качнула головой.
— А я видел, но причины не понимал, — невесело усмехнулся Герион. — Она его избегала. Старалась не оставаться с ним наедине. После твоей свадьбы это даже бросалось в глаза.
Я вспоминала маму, как она общалась, точнее, пыталась не общаться с лордом Адинаном. Герион все верно подметил. Мне стало неловко и даже стыдно, будто я вмешивалась в мамину жизнь, задавала вопросы, которые не имела права задавать, и получала ответы, которые мне знать не полагалось. Даже подумала, что лучше уйти и не слушать все это. Но я колебалась и, пытаясь отсрочить принятие решения, встала и взяла со стоящей у двери тумбочки заживляющую мазь. Я и так обрабатывала порез Илдирима каждый час, но упоминание об отцовских шрамах испугало. Отец очень из-за них переживал. Так мне всегда казалось. Я даже помню, как он сказал маме, попросившей его поиграть со мной, что не хочет меня пугать. Мне было лет пять, и это было одно из немногочисленных воспоминаний об отце.
Присела рядом с кузеном, самыми кончиками пальцев легко нанесла мазь. Посмотрев на бледное лицо брата, осторожно погладила его по лбу, отбрасывая выбившуюся прядь волос. Он очень походил на лорда Адинана, значительно больше, чем Герион. Тот всегда был похож на деда и на моего отца, если судить по единственному уцелевшему портрету, который я как-то обнаружила в подвале. Думаю, отцу было неприятно вспоминать о том, каким он был до ранения, поэтому уничтожил все напоминания. Слишком разительным было отличие, слишком болезненным. До войны отец считался одним из красивейших лордов…
Расправив затекшую спину, посмотрела на брата. Он невидящим взглядом смотрел на лорда Адинана. Выглядел подавленным, опустошенным и очень уставшим. Как и я. Хотела было вернуться на свое место, но лорд Адинан, рывком севший на постели, взял меня за руку. Не грубо, но требовательно.
— Риана, — глядя мне в глаза, заговорил эльф. — Ты знаешь, я хочу брату и тебе только добра! Я же вижу, тебя что-то беспокоит. Почему ты не хочешь разделить со мной свои тревоги? Я могу помочь.
— Отпустите меня, — холодно велела я. Он разжал пальцы, я отступила на шаг.
— Ты таишься ото всех, — голос лорда звучал проникновенно, ласково. — Но замыкаясь в себе, решения проблем не найти.
Впервые я видела во взгляде этого эльфа столько подкупающего тепла. Удивительно. Привыкла к его пренебрежению, к отчужденности, высокомерию, даже к ярости… Я с изумлением смотрела на лорда, а он уже снова отвечал на сказанную в далеком прошлом фразу.
— Разумеется, он часто ездит в деревни. Это его обязанность, как хозяина. Хотя прежде он больше времени проводил дома… Только не думай, что это из-за тебя, — тоном 'не расстраивайся, но так и есть', утешил эльф. — Не принимай все так близко к сердцу. Он всегда хотел наследника, но, несомненно, рад и дочери.
Короткая пауза, лицо лорда отражало искреннее сожаление.
— О, небо, Риана, не переживай ты так. Уверен, все образуется. Да, Иллирион не всегда умеет проявить свои истинные чувства, но, думаю, он к тебе лучше относится, чем может показаться в такой ситуации…
Я глянула на Гериона. На лице брата застыла неприязненная гримаса. Он смотрел на отца с отвращением, с гадливостью.
— Подлец, — процедил он, отводя взгляд от сидящего на постели эльфа.
— Может, ты пойдешь отдыхать? — робко предложила я.