Нелюди Великой Реки. Полуэльф-2
Шрифт:
— Когда я увидел маркиза Конкруда в первый раз, — начал я выстраивать риторический период, — я подумал, что имею дело со спятившим старикашкой…
Галерка грохнула от хохота, «начальство» на первых рядах застыло в недоумении, даже привычное «тьфу-тьфу» перестало раздаваться под правым ухом.
— Когда маркиз потребовал, чтобы я сдал кровь для его научных опытов по составлению эликсира молодости, — продолжил я, подняв руку, чтобы утихомирить беснующихся студиозов, — мне показалось, что шансы на успех его исследований крайне малы, а сам он ничем не отличается от вампира, которого постоянно
Что творилось на галерке — ни в сказке сказать… Даже среди первых рядов началось какое-то шевеление и раздался долго сдерживаемый мелодичный смех.
«Наташа!» — с благодарностью подумал я и продолжил, завершая:
— И вот здесь, в этом собрании ученых мужей, я вижу Конкруда в третий и, надеюсь, последний раз!..
Договорить мне не дали. Виталя вместе с каким-то седоватым господином выводили меня со сцены под руки, ректор бежал сзади и все пытался в прыжке дать мне пинка по пятой точке, но неизменно путался в длинных полах своего одеяния, падал на Виталю, говорил: «Простите!», получал возмущенное «тьфу-тьфу!» в ответ — и вновь устремлялся в погоню за мной…
Дверь моей камеры открылась резко и совершенно беззвучно. Только я уже не спал и даже знал, кто за дверью. Отдельной вентиляционной системы в камере-шкафе не предусматривалось, и я давно уже «принюхался» как к коридору, так и к самой башне маркиза. Странная башня, и запах странный. Ощущение, что на старинном фундаменте было построено что-то хоть и добротное, но чужеродное этому месту… Фэйри, неизвестно по каким причинам, предпочитала духи с очень резким ароматом, оставляющим у меня ощущение энергии и одновременно тревоги. Хотя… почему неизвестно по каким причинам? Эти эмоции очень характерны для таких созданий…
Как ни странно, духи больше соответствовали своим букетом именно фундаменту, а не позднейшим надстройкам. То ли совпадение, то ли Конкруд сильно ошибается, считая, что знает причину, по которой фэйри согласилась стать его оружейником…
Дверь распахнулась, но в камеру никто не вошел. Только влетел какой-то ком, размером со старинное пушечное ядро, мягко ткнулся мне в лицо и распался, оказавшись моей одеждой. Спасибо, конечно, что не каблуком по лбу, но вот вкладывать белье в сапоги, а их заворачивать в свитер — как-то нехорошо! Где ж она, трам-тарарам, женская аккуратность? Сама фэйри не зашла: постеснялась раздетого догола полуэльфа?
Конкруд в ответ на мою «научную консультацию» по поводу жидкостей в теле вампира, а также за непокорство и нежелание настраивать лютню приказал кинуть меня в камеру раздетым. Семен, не знаю уж по какой причине, не среагировал — словно впал в оцепенение. Не знаю, как другим узникам, а мне без одежды очень не понравилось. И холодновато, и неприятно, и напрочь лишает уверенности в себе. Долгую жизнь прожил Конкруд, очень долгую — и ведь научился, зараза, определять, кого что цепляет. Почти уважаю…
Оделся я быстро: необъяснимая злость на фэйри придала ускорения. Вот кажется, на маркиза надо злиться, — чего ж я на полудемоницу? Скользнул в открытую дверь и успел уловить мелькнувшую возле лестницы тень, призывно махнувшую рукой. Как это она так бесшумно проскочила такое расстояние? Ломанулся было за фэйри, но сразу остановился, снял сапоги и дальше побежал уже в носках. Теперь она заругает меня за то, что надевал сапоги — делал лишние телодвижения, и будет совершенно права… Злость усилилась, а это плохо.
Фэйри метнулась по лестнице вверх, я за ней, мы проскочили этаж Конкруда, этаж с оборудованными огневыми позициями, где устанавливалось несколько привезенных нами с Семеном «однофунтовиков» — железная отмазка для самой фэйри, случись чего, — а затем по ржавым скобам забрались на «чердак» замка. Там, на небольшой площадке перед узким окном-бойницей, затянутым рыболовной сетью, нас уже ждал Семен, виновато косившийся то на Паолу, то на меня. Сволочи! Еще немного — и я наорал бы или на Семена, или на фэйри, или сам на себя. Взять себя в руки удалось только неимоверным усилием воли.
Семен махнул мне рукой, начал что-то втолковывать, спешно обвязывая меня куском стропы и пытаясь сделать что-то вроде альпинистской страховки. Еще бы шлем предложил… Я постарался не выказывать никакого удивления таким поворотом событий, только изо всех сил сжал зубы. Фэйри, не говоря ни слова, нырнула в темноту, причем, по ощущениям, заскочила наверх и так же быстро спрыгнула с какого-то помоста, таща за собой паука-жлоба потрясающих размеров — жлоба-патриарха. Паук, ходячее воплощение маразма у ракообразных и членистоногих, и рад был бы не упираться, но его восемь ног все никак не могли приспособиться к упругому шагу фэйри, и он падал бы каждый раз, если бы полудемоница не поддерживала его за загривок. Нет, не за загривок. За то место, где голова-грудь переходит в брюхо. За ним тянулась толстенная веревка, которую я сперва принял за поводок, и лишь потом сообразил, что и поводок, и сеть, закрывающая окно, — все одна и та же паутина. «А если б у меня был паучо-ок, то я б его водил гулять на па-ва-дочке!»
— Как прошло? — спросил Семен, вручая мне патронташ с кобурой, ножи и кистень. А мешок мой где?
— Без проблем, — белозубо усмехнулась фэйри. — Другого варианта точно нет?
Мне как раз удалось распихать законное имущество по законным же местам, когда мотавший головой Семен протянул мне кошелек и до боли знакомый мешочек из бородавчатой шкуры какого-то речного монстрика. Заглянув внутрь, я увидел там все три камня. С чего такая щедрость? Службист должен был бы «соломки подстелить», то есть хоть один камень себе оставить. Который побольше. Для отчета…
И коробочка от «Крема» здесь. И записная книжка Витали — чего я ее таскаю, все равно расшифровать не могу… А «тарана» моего с СВД не было, и это уже к Паоле вопрос, раз она тут оружейник.
— Винтовка моя где? — почему-то шепотом спросил я Паолу, хотя заговорщики, не стесняясь, говорили в полный голос.
— Вон чехлы, слева. Побыстрее давай!
Я схватил длинный чехол — СВД, не иначе, — сдернул с крюка короткий. Легкий слишком? Показалось, наверное… Фэйри достала откуда-то изогнутый ятаган, на лезвии которого мне почудились характерные для «дамасской» стали волны, рассекла паутину, закрывающую окно, и пинком отправила паука в долгий, но беззвучный полет. Вместо паука орал я, но тоже беззвучно, про себя.