Немая смерть
Шрифт:
Если же полуобученного недогенина убили в самом начале карьеры — тоже не беда. Особой ценности он не представлял, крестьянки страны Огня ещё нарожают.
— Листья опадают, но дерево стоит нерушимо.
— Точно! — отсалютовала мне чашей Цунадэ. — Именно так это и называют.
— Давайте присядем где-нибудь, — предложила я, желая избавиться от неприятного чувства пристального взгляда между лопатками и словно случайно пряча пару бутыльков в рукаве. — Пообщаемся в тишине.
— Прекрасная идея! — горячо одобрила Сенджу, косясь
Второй этаж дворца опоясывал широкий балкон, на котором мы с удобством устроились. Чуточку хамский с нашей стороны поступок, игнорировать хозяев нельзя, но со мной внучка хозяйки и мы вместе вроде как решили не мозолить остальным глаза. Пристроились возле маленького столика, выставили на него бутылёчки с прихваченной закуской, и принялись болтать «за жизнь».
— В войну мы потеряли треть клана, — пришел мой черед откровенничать. — Гибли в первую очередь бойцы, мужчины и женщины во взрослом детородном возрасте. Со страхом ждём следующей.
— Вы тоже не верите в долгий мир? — кивнула Цунаде.
— Мы видим, как наши враги готовятся к войне.
— Опять смерти.
Принцесса Сенджу старше меня на двадцать лет, потерь в её жизни было намного больше. Оба деда, родители, брат, женихи — причем Като Дана она выбрала сама — простые соклановцы. Удивительно не то, что она квасит, удивительно, что не спилась.
— По крайней мере, наши дети останутся под защитой, — продолжила женщина. — Штурмом Коноху не взять. Если бы ещё возраст отправки на фронт оставили прежний, тринадцать лет, то вообще было бы замечательно.
— Я слышала, во время войны урезали практику?
Сенджу фыркнула.
— Перед замирением на фронт отправляли после полугодичного слаживания. Нас спасало только то, что у противника ситуация была не лучше.
— У нас до таких ужасов не доходило, — признала я. — Детей против взрослых не бросали. Нам помогало качественное превосходство — раненых в половине случаев успевали спрятать в стазис-свитке и лечить позднее в стационаре. Правда, хороших ирьенинов мало.
— На фронте за свитки дрались, — мрачно сказала Цунаде, со стуком ставя на столик только что опустошённую чашу. — В прямом смысле. Друг друга на дуэли вызывали, несколько случаев убийств связаны с кражей печатей. Спрос дичайший, мастеров нет. Вы знакомы с Джирайей?
— Не имею чести.
— Это мой сокомандник, весьма неплох в фуин. После смерти моего брата Мито-сама стала давать ему уроки — чтобы рядом с химе клана Сенджу постоянно был кто-то, способный создать печать стазиса.
— У него получается?
— Да. Он идиот, но талантливый.
— Я слышала о его странных увлечениях…
— Извращенец и любитель подглядывать за голыми девушками, — припечатала Цунадэ. — Всё верно. Притом он очень умён, и если бы направил свои мозги в нужное русло, добился бы многого.
— Честно говоря, едя сюда, я надеялась познакомиться с другим вашим сокомандником, — призналась я.
— Орочимару? Чем же он вас привлек?
— Своей работой по регенерации утраченных органов. Нестандартный подход.
— Он её забросил. Получил нужные данные и переключился на другие темы, скотина такая, — вздохнула Сенджу и тут же вскинулась. — Эй! А откуда вы о ней вообще знаете?!
— Нанами-чан проходила в вашем госпитале практику. Её пускали в архив.
— Это такая смешливая девчушка? Помню её.
— Уже не девчушка. Вышла замуж.
Вовремя остановилась и не стала писать, что ребенку Нанами-чан недавно год исполнился. Для Сенджу это больная тема. Про Цунаде-химе шепчутся, называя бесплодной, но это не совсем верно — дети у неё в теории могут быть. Беда в том, что шанс рождения здорового ребенка, не урода, ничтожно мал, и никакие ухищрения повысить его не могут. Акено-сенсей как-то обмолвился, что принцесса пыталась рожать дважды, и дважды вынужденно прерывала беременность.
— Привет ей передавайте. А насчет Орочимару — приходите завтра в госпиталь, я вас познакомлю. Он как раз сейчас занимается чем-то непонятным, но связанным с печатями, так что поможете друг другу.
— С удовольствием воспользуюсь вашим предложением. Во сколько приходить?
— В начале часа змеи.
Болтали мы примерно полтора часа, пока на террасу не вышла Мито-сама и не погнала нас в общий зал. Жаль, Цунаде-сама оказалась интересной собеседницей. Причем и в профессиональном плане, и в личном. Она не гнушалась вести у себя в госпитале курсы повышения квалификации для ирьенинов и очень хорошо объясняла непонятные моменты, приводя многочисленные примеры из собственного опыта. Я многое для себя почерпнула, надеюсь, она получила не меньшее удовольствие от общения. В Сенджу чувствовался какой-то надлом, жизнь у неё складывалась не очень, однако впечатления опустившейся алкоголички она не производила и удары судьбы принимала с достоинством.
Приятное знакомство.
О своём обещании Сенджу-химе не забыла, на проходной меня ждали пропуск и сопровождающий. Симпатичный ирьенин, мой ровесник из Хьюга, в полном соответствии с этикетом поприветствовал высокородную гостью, выразил сожаление, что глава госпиталя занята на плановой операции и предложил себя в качестве экскурсовода. Отказываться, разумеется, я не стала.
Госпиталь Конохи создавался в первую очередь как учреждение, призванное лечить шиноби и возвращать их в строй. Мелочами вроде простуды здесь не занимаются, на то есть клановые ирьенины. Впрочем, если простуда застарелая и угрожает боеспособности, её вылечат. Для гражданских и бесклановых есть коммерческое отделение, причем существует оно, кажется, с целью тренировки начинающих врачей — в графике дежурств фигурировали сплошные С-ранги. Деньги для них вторичны, поэтому цены относительно низкие.
Свой путь будущие ирьенины начинают с курсов для начинающих, даже те, у кого бабушки-дедушки латали раненых и кормили их пилюльками. На курсах даётся стандарт, там же происходит предварительная сортировка на полевых врачей и специалистов. Полевиков, как и у нас, намного больше, там особые знания не требуются, в госпитальных же ирьенинов отбирают лучших и дрючат их всерьёз. Не справился, не выдерживаешь темпа? Твои проблемы, ищи себе другой хлеб. После получения С-ранга давление спадает, врач считается полноценным специалистом и его уже не надо учить, он должен учиться сам. Или не учиться, его право.