Немецкая идеология
Шрифт:
Отметим еще мимоходом тот факт, что по теперешнему заявлению святого Бруно его «Literatur-Zeitung» отнюдь не имела целью основать «общественное общество» или «представить как бы последнюю скорбную слезу» немецкой идеологии; не преследовала она также и цели – противопоставить самым резким образом дух массе и развить критическую критику во всей ее чистоте, а только – «изобразить либерализм и радикализм 1842 г. и их отголоски в их половинчатости и фразерстве», т.е., другими словами, бороться с «отголосками» того, что уже давно заглохло. Tant de bruit pour une omelette! {92}Впрочем, именно здесь понимание истории, свойственное немецкой теории, опять-таки проявляется в своем «чистейшем» виде. 1842 год объявляется периодом наибольшего блеска германского либерализма, потому что философия
Глубокое огорчение святого Бруно по поводу «Святого семейства» не позволило ему критически разобрать это сочинение «из самого себя, через само себя и с самим собой». Чтобы справиться со своим горем, он должен был сначала достать себе эту книгу в «жидкой» форме. Эту жидкую форму он нашел в путаной и кишащей недоразумениями рецензии в «Westph"alisches Dampfboot», майский выпуск, стр. 206 – 214. Все его цитаты взяты из мест, цитируемых в «Westph"alisches Dampfboot», и сверх этого последнего ничто цитируемое не цитируется.
Язык святого критика также определяется языком вестфальского критика. Сперва все положения, приводимые вестфальцем («Dampfboot», стр. 206) из предисловия, переносятся в трехмесячник Виганда (стр. 140 – 141). Это перенесение составляет главную часть бауэровской критики, согласно старому, рекомендованному еще Гегелем принципу:
«Полагаться на здравый человеческий смысл, а к тому же, – чтобы идти в ногу со временем и с философией, – читать рецензиина философские книги, да, может быть, еще и предисловияк ним и вступительные параграфы; ибо последние дают общие основные положения, к которым все сводится, а первые – наряду с исторической справкой еще и оценку, которая, именно потому, что она оценка, возвышается над тем, что она оценивает. По этой торной дороге можно идти в домашнем халате; но высокое чувство вечного, святого, бесконечного шествует в первосвященническом облачении, идя по пути», по которому, как мы видели, и святой Бруно умеет «шествовать», «повергая все кругом в прах» (Гегель, «Феноменология», стр. 54).
Вестфальскийкритик, после нескольких цитат из предисловия, продолжает:
«Так само предисловие приводит на поле сражения, открывающееся в книге» и т.д. (стр. 206).
Святойкритик, перенеся те же цитаты в трехмесячник Виганда, различает более тонкие оттенки и говорит:
«Такова почваи таков враг, которых создали себе для сраженияЭнгельс и Маркс».
Вестфальскийкритик приводит из разбора критического тезиса: «рабочий ничего не создает» – только резюмирующее заключение.
Святойкритик думает всерьез, что больше ничего об этом тезисе и не было сказано, списывает на стр. 141 вестфальскую цитату и радуется открытию, что критике якобы были противопоставлены одни только «утверждения».
Из того, что было сказано по поводу критических излияний о любви, вестфальскийкритик сперва частично списывает на стр. 209 corpus delicti [96] , а затем приводит из опровержения несколько фраз без всякой связи, пытаясь опереться на них как на авторитетную основу для оправдания своей расплывчатой слащавой сентиментальности.
96
– состав преступления. Ред.
Святойкритик на стр. 141 – 142 списывает все это дословно, фразу за фразой, в том же порядке, в каком цитаты приведены у его предшественника.
Вестфальскийкритик восклицает над трупом г-на Юлиуса Фаухера: «Таков удел прекрасного на свете!» {94}
Святойкритик считает невозможным закончить свою «тяжкую работу», не повторив на стр. 142 совсем некстати это восклицание.
Вестфальскийкритик дает на стр. 212 мнимое резюме рассуждений, направленных в «Святом семействе» против самого святого Бруно.
Святойкритик доверчиво и дословно переписывает этот хлам со всеми вестфальскими восклицаниями. Ему и в голову не приходит, что ни разуна протяжении всего этого полемического произведения никто не упрекает его в том, что он «превращает вопрос о политической эмансипации в вопрос об эмансипации человеческой», что он «хочет убить евреев», что он «превращает евреев в теологов», что «Гегеля он превращает в господина Хинрикса» и т.д. Доверчиво повторяет святойкритик болтовню вестфальскогокритика, будто Марксв «Святом семействе» обещает выпустить некий схоластический трактатец «в ответ на пошлый самоапофеозБауэра». Между тем приводимые святым Бруно в виде цитатыслова «пошлый самоапофеоз» ни разу не встречаются во всем «Святом семействе», но зато мы находим их у вестфальского критика. Названный же трактатец проектируется в качестве ответа на «само- апологию» критики вовсе не на стр. 150 – 163 «Святого семейства», а лишь в следующем отделе на стр. 165 {95}, в связи с всемирно-историческим вопросом: «Почему г-н Бауэр вынужденбыл заниматься политикой?»
В заключение, на стр. 143, святой Бруно выставляет Маркса« забавным комедиантом», следуя и здесь своему вестфальскому образцу, у которого «всемирно-историческая драма критической критики» превращается на стр. 213 в « забавнейшую комедию».
Вот так-то противники критической критики «смеют и могут» «знать, как работал и продолжает еще работать критик»!
4. Последнее прости «М. Гессу»
«Чего еще немогли сделать Энгельс и Маркс, то завершает М. Гесс».
Таков великий, божественный переход, который – благодаря исследованиям святого мужа о том, чт'o для евангелистов является относительно «возможным» и «невозможным», – настолько крепко засел у него в мозгу, что непременно должен фигурировать, кстати или некстати, в каждой статье нашего отца церкви.
«Чего еще не могли сделать Энгельс и Маркс, то завершает М. Гесс». – Но «чего» же именно «Энгельс и Маркс еще не могли сделать»? Оказывается, ни больше, ни меньше, как… критиковать Штирнера. А почему Энгельс и Маркс « еще немогли» критиковать Штирнера? На том достаточном основании, что… книга Штирнера еще не появилась, когда они писали «Святое семейство».
Эта спекулятивная уловка – конструировать что угодно и приводить самые разнородные вещи в мнимую причинную связь – действительно вошла в плоть и кровь нашего святого. Она достигает у него полнейшей бессодержательности и вырождается в паясническую манеру – с важным видом произносить тавтологии. Так, например, уже в «Allgemeine Literatur-Zeitung» (I, 5) мы читаем:
«Различие между моей работой и листами, которые исписывает, например, какой-нибудь Филипсон» (значит, пустымилистами, на которых пишет «например, какой-нибудь Филипсон»), « должно быть поэтому таким, каково оно на самом деле»!!!