Немецкая карта
Шрифт:
Нельзя забывать, что эти солдаты во время патрулирования подвергаются постоянным обстрелам из засады, а их лагеря до сих пор обстреливают ракетами. Эта война, на которую посылают наших солдат, — не спортивные соревнования, где действуют честные правила. Она давно уже превратилась в кровавую реальность. Поэтому следует и в будущем добиваться ограничения на применение наших солдат. Мы должны вернуть наших солдат на родину, пока еще общая стратегическая ситуация позволяет это сделать, не оставлять их там ни одного лишнего дня. В этой связи возникает вопрос о том, служит ли пребывание там бундесвера сегодня безопасности и интересам нашей страны. И моим бывшим солдатам должно быть позволено задать такой вопрос. Проявлять сдержанность в политических вопросах не означает не иметь возможности публично выразить собственное мнение. Недопустимо надевать намордник, если прежний непосредственный командир вступается за своих солдат, которые когда–то находились под его командованием, командир, который свою ответственность за солдат воспринимал как свою высочайшую обязанность. В ответ на клеветническую статью «Штерн» министерство обороны незамедлительно дает журналу согласие на проведение расследования. И это делается без какой–либо информации о том, что же произошло на самом деле, не выслушав солдата, против которого выдвигались обвинения. Гуманность как таковая не может служить причиной отправления наших солдат в любую страну планеты. Желание наших союзников также является недостаточным для этого основанием. Всякий раз необходимо изучить вопрос, является ли использование немецких солдат необходимым в каждой конкретной ситуации, руководствуясь при этом чувством ответственности перед нашей страной и ее гражданами. Возмущаться чьим–то неправильным поведением — это одно дело, а вот выявление ответственных за него — совсем другое.
Конечно, игры некоторых немецких солдат с человеческими черепами можно классифицировать как грубую халатность. Юрист сможет дать более точную формулировку. Но имеем ли мы в данном случае дело с фактом осквернения места упокоения мертвых, это необходимо еще прояснить с юридической точки зрения. Тут наверняка будут приведены аргументы в пользу этого тезиса и против него. Но для меня главным вопросом остается следующий: почему эти трупы не были захоронены до прихода солдат бундесвера в этот район? Отговорок будет много.
В результате этого происшествия может возникнуть вопрос, не следует ли здесь усматривать возможное нарушение принципов руководства личным составом. В результате чего на передний план анализа ситуации выдвигается вопрос, были ли эти солдаты соответствующим образом, т. е. правильно и в надлежащем объеме, подготовлены и обучены для отправки в район военных действий. Таким образом, это происшествие действительно следует рассматривать в аспекте основных положений руководства личным составом. Если с мертвыми противниками обращаются подобным образом, то такое положение дел не может соответствовать немецким основным положениям руководства личным составом.
Воинское подразделение, которое легкомысленно играет в такие игры, можно даже рассматривать как фактор ослабленной безопасности. Такое соединение, в котором подобные происшествия являются нормой, должно быть проинспектировано с целью выяснения, в какой степени ослаблена внутренняя безопасность соединения или в какой степени были нарушены основные нормы. В конце концов все сводится к вопросу дисциплины в отдельном воинском соединении. Внутренняя безопасность и после окончания «холодной войны» остается значительным фактором, определяющим боевую ценность войск. Внутренняя безопасность является важной предпосылкой для любого успешного применения воинского соединения в условиях войны и мира. Самая лучшая оборонительная техника ничего не стоит, если солдат, который должен ее обслуживать, не имеет оптимальной подготовки и мотивации. Как можно оценить боевую готовность воинского соединения, если после приказа о подготовке к выезду на задание тридцать из ста водителей вдруг объявляют себя больными, смотровые щели бронемашин забиты смазкой, значительная часть оптических и электронных приборов неисправна. А если при этом, в критическом случае, расположение помещения для подготовки уже известно противнику? И такие случаи уже неоднократно происходили в бундесвере.
Какова степень боеготовности подразделения, если его командир в определенной ситуации не уверен, должен ли он исполнять приказ или лучше отказаться от его выполнения? Какой может быть атмосфера в соединении, если командующий генерал в критической ситуации берет отпуск и отбывает к своей спутнице жизни в Швецию? Во всяком случае, я, будучи командиром батальона, во время кризиса в Чехословакии в 1968 году, когда советские танковые соединения продвигались в сторону немецко–чешской границы, затем остановились и начали раздавать продовольствие, прервал мой отпуск на прекрасном баварском озере Вагингер, оставил жену с тремя маленькими детьми и незамедлительно кратчайшим путем направился в свой батальон, который уже занял позиции вблизи границы, и принял командование. Всякие попытки оправдаться тем, что сегодня–де есть лэптопы и мобильные телефоны, с помощью которых можно поддерживать связь, то есть командовать, абсолютно неуместны. Техника не может заменить присутствия командира на месте и прямого общения с офицерами штаба. Тогда я не только считал свое присутствие в батальоне своим долгом, я знал, что нужен своему подразделению. Ему был нужен командир в моем лице. Солдаты должны были видеть своего командира, иметь возможность поговорить с ним и обсудить с ним свои проблемы. Во всяком случае, я не мог командовать своим батальоном на удалении тысячи километров…
Изменение ситуации в области безопасности после 11 сентября 2001 г.
Сегодняшний терроризм предъявляет другие требования к вооруженным силам, чем это было в годы «холодной войны» и противостояния Востока и Запада. В ближайшее время можно не опасаться применения целых танковых соединений в Центральной Европе. Опасности, исходящие от терроризма, хотя и другого рода, но все же требуют применения сил для отражения его атак, сил, среди которых классическая разведка с применением ее скрытых средств должна быть составной частью стратегии. Обнаружить противника до того, как он нанесет удар, в этом весь смысл. Спутать, нарушить и уничтожить его логистику — является ключевой частью обороны. Террористы тоже используют сложную сеть логистики, если они хотят добиться успеха. Да, им требуется значительно больше времени на подготовку, поскольку большей частью она должна проходить скрытно. Их маленькие группы и эскадроны смерти способны в любое время выполнять задачи, которые могут представлять собой серьезную опасность для войск. Раскрыть их подготовительную работу и предотвратить их удар является сегодня одной из важнейших задач в условиях изменившегося образа войны. Сколько угодно можно иронизировать над тем, что сегодня мы якобы окружены исключительно друзьями. Действительно, сегодня в Европе уже невозможно себе представить проведение масштабных военных операций. Танковые сражения в Центральной Европе в ближайшее время едва ли состоятся. Однако у какого военного эксперта хватит мужества предсказать политическую ситуацию на следующие десять или двадцать лет? В отделах планирования министерств государств — членов НАТО специалисты стараются сконцентрироваться на периоде в 5 лет. Они думают, что на такой период можно предложить относительно достоверный прогноз. Насколько верны эти прогнозы? Военное планирование необходимо осуществлять на период, как можно дальше уходящий за пятилетний срок.
Для целенаправленного и своевременного предупреждения опасности, возникающей в результате шпионажа со стороны противника, саботажа, действий по нанесению ущерба средствам обороны и подрыва боевого духа, подрывной деятельности, а также терроризма, и сегодня требуются большие усилия всех тех, кто отвечает за безопасность, прежде всего при применении подразделений бундесвера в Азии или, что в будущем будет происходить чаще, в Африке. Поскольку здесь, в Африке, развитие событий только начинается, в любой момент может произойти взрыв, и тогда станет возможным применение соединений бундесвера. У меня нет сомнений в том, что после того как федеративное правительство демонстративно отказалось посылать войска в Ирак, оно будет шаг за шагом усиливать свою активность в Африке, в том числе и военную. Сегодня все указывает на такую тенденцию. В Африке все еще есть спокойные регионы, хотя иногда возникает и обратное впечатление, как это было, например, в течение долгого времени в Малави. Здесь казалось, что у «пожизненного президента» Хастингса Камузу Банды, которому было уже за девяносто лет, очень прочные позиции. А потом вдруг все резко изменилось. Абсолютно неожиданно и быстро «пожизненный президент» был свергнут. НАТО должен настроиться на то, что в Африке это будет не единичным случаем. Кажущаяся прочной политическая обстановка может быстро измениться без каких–либо предварительных сигналов, если кто–то, находящийся на месте, не предупредит об этом. В этом регионе особое значение имеет система раннего оповещения с применением скрытых военных средств. Предвидеть такое развитие событий является задачей западных спецслужб. Представляет ли это интерес для нас, немцев? Конечно! По крайней мере Центральная Африка находится в сфере наших национальных интересов не меньше, чем Афганистан. Но это еще не дает ответа на вопрос, должна ли Германия посылать в эту страну свои войска. Эффективно работающая спецслужба оборонительного характера, основными принципами которой являются правовое сознание, лояльность, самодисциплина и надежность, является одной из основных предпосылок безопасности бундесвера и нашей страны. Военная контрразведка может быть успешной только в том случае, если она опирается в своей работе на доверие солдат и общественности и если каждый готов сотрудничать с этой службой. Сюда относится также разумное сотрудничество с журналистами. Это будет неконструктивно, если между службами контрразведки и журналистами возникнет непреодолимая пропасть «отказа от сотрудничества». Общественная дискуссия вокруг МАД в конце 70–х гг. и в 2006 г. в некоторых сферах нанесла ущерб этому доверию и явилась причиной значительных осложнений в работе служб. Сегодня в таком объеме речь об этом не идет. Кажется, что в нашей стране разум усиливает свои позиции.
О пользе и вреде контрразведки
Самой интересной частью моего повествования для моего потенциального читателя будет, вероятно, та часть, которая посвящена шпионажу и контрразведке. Это та тема, которая в последнее время часто заполняла телевизионный эфир на целый вечер и по которой было написано много книг, удачных и не очень. Особенно запоминающимся образом эту тему разработал гамбургский режиссер Юрген Роланд. Во время работы над одним из фильмов его серии «Место происшествия» я имел возможность выступать в роли его консультанта. Вместе с продюсером мы до утра сидели в моем доме и вели дискуссии о проекте сценария. В нем, конечно же, содержались некоторые неточные детали, а некоторые моменты не соответствовали или не совсем соответствовали реальной работе спецслужб. Когда Юрген Роланд показал мне первую версию в студии НДР в Гамбурге, все было идеально. Роланд, с которым в процессе работы у меня сложились дружеские отношения, вручил мне по этому случаю вставленные в рамку мои рукописные заметки. Под моим текстом он написал: «Рукописный текст генерала Комоссы к фильму «Место происшествия». Друг Грегор. Телевидение НДР, весна 1979 г.» На обратной стороне он дополнил: «Большое спасибо и сердечный привет! Ваш Юрген Роланд. Гамбург, 01.04.79.»
Мой текст на странице, которая теперь помещена в рамку, был следующим: «Технические средства? Прослушивание? Нет–нет. На это мы никогда не получим разрешения. По крайней мере пока. Не по этим данным, подтверждающим подозрения. Вы же не собираетесь утверждать, что в этом случае имела место угроза для существования Федеративной Республики. Выкиньте это из головы. В этом я не хочу участвовать даже при составлении запроса». «Если говорить честно, мы так и думали», — сказал тогда Юрген Роланд.
И сегодня (2007 г.) существуют многочисленные указания на то, что те опасности, которым подвергается бундесвер, принципиально не стали меньше. Туристы и деловые люди,посетившие Минск и Москву, рассказывали о своих впечатлениях. И даже наш союзник по ЕС и НАТО Польша продолжает содержать свою тайную сеть сотрудников на немецкой территории. Этого нельзя отрицать. Почему же тогда эти страны должны распускать свои разведывательные службы? «Знание — сила» — этот постулат Ленина, насколько мне известно, еще не списан в архив. То обстоятельство, что в последнее время акцент в разведывательной работе противника сместился с военного шпионажа на промышленный, является естественным результатом политических изменений в Европе. До мирной революции в Европе спецслужбы стран Варшавского договора, и в первую очередь спецслужбы ГДР, своими интенсивными шпионскими действиями представляли реальную и постоянную угрозу для нашей военной безопасности. Они действовали с применением больших кадровых, финансовых и технических ресурсов и при этом осознанно и беззастенчиво использовали все возможности нашего свободного правового государства.