Немецкие гренадеры. Воспоминания генерала СС. 1939-1945
Шрифт:
До сих пор благоприятное для атаки состояние дорог значительно ухудшилось, а снежный покров в северной части достигнутого нами района все еще был глубоким, препятствовавшим быстрому проведению операции. Следовало ли продолжать наступление? Должен ли был быть отбит Харьков? Или же следовало продолжить уничтожение сил противника перед фронтом оперативной группы «Кемпф»?
Следующей целью должен был стать рубеж реки Мжа. 6 марта моторизованный корпус СС начал продвижение ко Мже, имея 2-ю гренадерскую моторизованную дивизию СС «Рейх» справа, 1-ю гренадерскую моторизованную дивизию СС «Лейбштандарт» слева и 3-ю моторизованную дивизию СС «Мертвая голова» за левым флангом. 2-я гренадерская моторизованная дивизия СС «Рейх» после тяжелого боя вытеснила противника
2– я гренадерская моторизованная дивизия «Рейх» в ночь на 7 марта достигла рубежа реки Мжа, а гренадерская моторизованная дивизия «Лейбштандарт» увеличила свой плацдарм на северном берегу.
Потеплело, и ночные морозы уже не были достаточно сильными для того, чтобы земля оставалась мерзлой. Состояние дорог в результате смешения снега с грязью стало даже более критическим. Солдаты и боевая техника вынуждены были действовать на пределе своих возможностей.
С другой стороны, русские выказывали признаки слабости. В боях между Донцом и Днепром они понесли большие потери. Они старались контратаковать наступающий моторизованный корпус СС, но их сил было для этого недостаточно.
Перед нашим командованием стояла дилемма: атаковать ли в направлении на северо-запад, помогая наступлению оперативной группы «Кемпф», или атаковать Харьков? Было решено продолжить атаки на север. Утром 6 марта со своей боевой группой я был на левом фланге дивизии «Лейбштандарт», где получил приказ атаковать в северовосточном направлении и одновременно прикрывать левый фланг дивизии. Глубокий снег затруднял всякое продвижение вперед. Дорогу было не видно из-за снега, и иногда можно было только гадать, где она находилась.
Мы медленно заползли вверх по подъему на небольшую высоту, с которой должен был быть хороший обзор в направлении на северо-восток. Перед нами раскинулось широкое снежное поле. Маленькая деревня, которую обороняли советские войска, находилась в 500 метрах справа. Было видно, как красноармейцы сновали там по своим делам, не подозревая о нашем местонахождении. Вдали мы рассмотрели приземистые дома другой деревни, и именно эту деревню я решил сделать первым объектом нашей атаки. До нее было около 10 километров. Я приказал группе танков из батальона Вюнше уничтожить первую деревню. Их сопровождала моторизованная пехота. Танки с ревом помчатся к деревне под прикрытием огневой завесы артиллерии и устранят угрозу флангу оперативной группы. Своими же главными силами я хотел атаковать дальнюю деревню, прорвавшись, таким образом, в тыл советским войскам.
Командиры подразделений проинформировали солдат об обстановке и о наших намерениях. Артиллерийские и минометные батальоны доложили, что готовы открыть огонь. Мои солдаты в бинокли и без осмотрели горизонт на предмет передвижений войск противника. Я наклонился к радиатору и погрел руки на двигателе. Стрелки моих часов медленно двигались вперед. Мы загасили окурки своих сигарет. Захлопнулись люки танков, и в моих ушах прозвучало «Готовы».
Лишь секунды отделяли нас от начала артподготовки. Я поднял руку и еще раз взглянул на роты, затем опустил руку вниз, и прозвучали первые выстрелы. Наша танковая рота медленно, тяжело и с лязгом двинулась в направлении деревни и под завывание наших пикирующих бомбардировщиков атаковала врага. Самолеты один за другим с малой высоты наносили удары по выбранным целям. Под градом бомб и огня пушек и пулеметов противник был вытеснен на открытую местность. Когда упала последняя бомба, наш первый танк уже входил в деревню.
Тем временем боевая группа тоже начала движение, пытаясь добраться до цели на полном ходу. Однако снег оказался гораздо более серьезной преградой, чем оборонявшийся в дальней деревне противник. Огромные сугробы высились перед гусеницами танков. Танки с трудом
Когда мы вплотную подошли ко второй деревне, наши головные подразделения остановил огонь противотанковых орудий, но «Тигры» с их мощными 88-мм орудиями быстро разделались с противотанковыми пушками противника. Танковая рота под командой Юргенсена под прикрытием нескольких фруктовых садов подбиралась к деревне с правого фланга.
По нашему бронеавтомобилю ударила 45-мм пушка, которая, однако, промахнулась. К сожалению, мы не смогли обнаружить ее огневую позицию. Теперь мы находились в 200 метрах от деревни и высматривали место прохода. По броне моей бронемашины застучали пули пулеметных очередей. Головной «Тигр» наехал на противотанковую мину и остался стоять с сорванной гусеницей. Появился и вступил в бой русский танк Т-34. Но мы должны были войти в деревню! Вдруг в моем бронеавтомобиле раздался чудовищный взрыв, и, придя в сознание, я обнаружил себя лежащим на снегу в колее и смотревшим на своего водителя, который сидел за рулем без головы. В результате прямого попадания в броне образовалась огромная дыра. Унтершарфюрер СС Альберт Андрес, оглушенный, шатаясь ушел в укрытие. С ужасом я заметил, что у него только одна рука. На месте второй руки было месиво из обрывков ткани и обломков костей.
Рота Бремера вошла в деревню и с боем пробивалась по улице. Неожиданно по пути нам попался русский танк. Он был подожжен ранцевым огнеметом. Только сейчас я заметил, что взял автомат оберштурмфюрера СС Зандера. Мой собственный остался в развороченной русским снарядом бронемашине. Зандер с благодарностью взял обратно свое оружие, а я воспользовался советской винтовкой.
Деревня стала нашей в течение часа, и мы сразу же установили переносные проволочные заграждения по всему периметру. Короткий день склонил меня к тому, чтобы переночевать здесь. В сумерках мы похоронили моего водителя Эрнста Небелунга.
Связные офицеры из гренадерской моторизованной дивизии «Великая Германия» доложили мне о действиях своей дивизии слева от нас. Я был рад, что севернее нас действовало закаленное в боях соединение.
Поразительная вещь произошла в ту ночь с обершарфюрером СС Бюгельзаком. Старый добрый Фриц почувствовал зов природы и, соответственно, подыскивал подходящее место. Довольный тем, что нашел защищенный от ветра угол дома, он приступил к своему важному делу. Но человек предполагает, а… Фриц был не один. Напротив него сидел русский лейтенант, который молча навел на него автомат и некоторое время наблюдал за «делом государственной важности». Мы вдруг услышали крик ужаса, и… в лучах наших фонариков был Фриц со спущенными до лодыжек брюками. Возбужденно, но безмолвно он показывал на своего противника. Мы редко когда так смеялись. Возможно также, что русский никогда еще не пробовал сигареты, которая была бы такой вкусной, как та, которой угостил его Фриц Бюгельзак.
Следующее утро мы встретили за атакой населенного пункта Валки, который находился в 10 километрах от места нашего ночлега. Русские танки и противотанковые орудия пытались задержать наше наступление, но мы обошли с флангов эти очаги сопротивления и уничтожили их атакой с тыла. Во время атаки последнего опорного пункта Валки боевая машина оберштурмфюрера СС Реймлинга получила прямое попадание. Реймлинг всего за несколько дней до этого был награжден Рыцарским крестом. В лице его экипажа мы потеряли храбрых товарищей.