Немецкие шванки и народные книги XVI века
Шрифт:
7
Об одном ландскнехте и о «Боже сохрани»
В Швейцарии в Цюрихе зашел в гостиницу один ландскнехт, попросил ночлега у хозяина, и тот предоставил ему ночлег. А к ужину хозяин подал ландскнехту весьма кислого вина, ибо в тот год лозы принесли дурной урожай, и когда люди выпили вина, они сказали: «Боже, сохрани нас, какое кислое вино!» Так вино того года получило имя «Боже сохрани!». А когда ландскнехт поел и попробовал кислое вино, он сказал: «Разрази меня гром, господин хозяин, какое кислое вино!» Хозяин ответил: «Такие уж у нас вина; они улучшаются, старея». Тогда ландскнехт сказал: «Хозяин, когда вино состарится до того,
8
О братской верности
В Берне жили два добрых друга; одного звали Маттиас Апиариус, [15]другого — Ганс Ипокрас. Ипокрас должен был Апиариусу некую сумму денег. Однажды Апиариус послал свою жену к Ипокрасу, чтобы потребовать долг. Ипокрас ответил ей так: «Это ваш муж мне должен». Она спросила: «Что же он тебе задолжал?» Она ведь точно знала: итоги подведены, и должник ее мужа — Ипокрас. Тогда должник ответил: «Он-то знает».
Женщина сердито с ним простилась и пожаловалась своему мужу. Выслушав ее, тот в гневе поспешил к нему сам и сказал: «Как ты смеешь говорить, что я тебе должен?» Ипокрас ответил: «Ты мне должен». А тот на это: «Неправда, я тебе ничего не должен». И так они переругивались, пока должник чуть было не довел дело до драки и тогда с усмешкой сказал: «Братскую любовь и верность — вот что ты мне должен». Тогда Апиариус рассмеялся, хотя был весьма сердит, и они расстались друзьями.
9
О двух крестьянах, которые были должны одному аббату
Два крестьянина не заплатили аббату подати в срок и условились просить аббата об отсрочке. Они пришли к монастырю, и привратник впустил их, а было как раз время трапезы. Оба поспешили в монастырскую трапезную, надеясь найти там аббата. Аббат сидел за столом со своими приближенными, а его прислужники трапезовали за особым столом. Когда два крестьянина вошли и увидели за столом аббата, один крестьянин испугался, отступил и убрался восвояси. Другой же дерзко вошел, протолкался среди прислужников и принялся за еду, как будто уплатил подать. Аббат, увидев это, сказал одному приближенному, сидевшему подле него: «Вот сидит наглый мужик. Как он проталкивался к столу! Он мне больше ничего не должен». А крестьянин держал ухо востро; он поел и пошел домой.
А когда аббат снова потребовал у него недоимку, крестьянин ответил ему: «Милостивый господин, вашей милости ведомо, что я вам ничего не должен. Вы же сами сказали давеча за трапезой господину, сидевшему подле вас: „Этот мужик мне больше ничего не должен“». И аббат на этом успокоился.
10
Об одном баварском мужике, который девять дней страдал от кровопускания
Случилось так, что один богатый купец ехал по делам через Баварию и, проезжая мимо крестьянской усадьбы, наткнулся на загородку и открыть ее не мог. Он позвал крестьянина, чтобы тот открыл ему, а крестьянин громко крикнул в ответ: «Никого нет дома; кто здоров, тот в поле, а я лежу за пологом, мне отворили кровь». Купец осведомился: «А давно тебе отворили кровь?» Крестьянин ответил: «Завтра будет девятый день». Так что купец нехотя сам открыл загородку и молвил крестьянину: «Посмотри, там на загородке лежит талер; он тебя поставит на ноги после кровопускания». И уехал прочь, не положив ничего. Когда крестьянин услышал это, он опрометью бросился из дому, чтобы заполучить талер, но не нашел его. Так выманил купец крестьянина из дому.
11
О хозяине, который подал своим гостям блюдо ценою в талер
Однажды добрые соседи собрались и решили отменно пообедать вместе; они заказали
Тем временем подъехал возок с купцами, направлявшимися во Франкфурт. Хозяин, услыхав об этом, выбежал принять гостей. Недолго думая, один из обедавших спрятал жареного каплуна, так что блюдо опустело. Тут вошел слуга и налил вина. Один из обедавших обратился к нему и сказал: «Ну-ка, слуга, принеси еще чего-нибудь поесть». Слуга пошел на кухню, попросил у хозяйки еще еды и подал гостям печеную рыбу с рисовым муссом.
Когда гости насытились, они кликнули хозяина, чтобы заплатить по счету, а хозяин сказал: «Любезные гости и соседи, я не возьму с вас денег за то, что вы скушали, благослови вас Бог, только жареный каплун стоит талер. И мы в расчете». А тот, кто припрятал каплуна, ответил за всех: «Ну нет! Такой каплун нам не по карману». И он вернул хозяину каплуна, которого тот взял, хотя и остался не слишком доволен.
12
О купеческих слугах, возвращавшихся пешком из Франкфурта и не желавших ничего есть в трактире, кроме налимьей печенки
После Франкфуртской ярмарки некие швейцарские купцы велели своим слугам возвращаться восвояси пешком за день или за два до того, как они надумали возвращаться сами. Неподалеку от Шпейера слуги зашли в придорожную гостиницу. И так как они оба были в изрядном подпитии, то и сговорились они еще раз изрядно поесть, но не заказывать ничего, кроме налимьей печенки; они убедили хозяина подать им такое блюдо. Хозяин, однако, взял с них хорошие деньги. Они поели в свое удовольствие, отбыли и тешились подобным образом частенько, пока не вернулись домой.
Днем позже их господа ехали на конях, и угораздило их попасть в ту же гостиницу, где слуги ели налимью печенку. Хозяин спросил, чего они желают. Один из купцов осведомился, нет ли налимов, он, мол, хотел бы отведать хорошей рыбы. А хозяин подумал: «Не худо получить за налимов деньги еще раз» — и подал купцам налимов, чью печенку съели их слуги. Купцы принялись за еду, но, когда один из них стал искать печенку, то не нашел ее. Тогда он подозвал хозяина и спросил: «Хозяин, я вижу налимов, но не вижу печенки». На что хозяин ответил: «Не утаю от вас правды. Как раз вчера отбыли некие молодые люди, они-то и заплатили мне за печенку. Дайте мне за налимов, сколько изволите». Купцы подумали: «Не иначе, как это были наши слуги». И они заплатили хозяину за налимов вместе с печенкой, а потом один над другим подтрунивал, но каждый думал про себя: «Ужо вернусь, и мой слуга за это поплатится».
13
О пастыре, учившем своих прихожан свистеть в ответ на сказанную ложь
В одной деревне жили скверные, плутоватые, злые крестьяне, которые в трактире или где придется бранными словами обвиняли друг друга во лжи, устраивая так часто стычки и потасовки, что пастор многократно запрещал им это со своей кафедры, но, к сожалению, толку от запретов было мало.
Однажды в воскресенье, когда добрый пастор был не слишком занят и решил произнести проповедь, он опять уличил своих прихожан в бранчливости и сказал: «Вот уж подлинно вы никудышные мужики. Сколько раз я запрещал вам ругаться, божиться, ловить друг друга на слове, схлестываться и драться, но чем дальше, тем хуже; что ни слово, то слышится: „Ты врешь“, а отсюда проистекают всяческие ссоры и раздоры. Однако, если кто-нибудь слышит, как другой врет, пусть он отныне не говорит напрямик: „Враки“, а только свистит в ответ. Тогда другой опамятуется, примет это за шутку, а сам сообразит: „Эва, так не годится“». Один плутоватый крестьянин возьми да и намотай себе это на ус.