Немецкие шванки и народные книги XVI века
Шрифт:
Тут он поочередно простился с каждым из них, вскочил в седло и ближайшим известным ему путем поскакал в Фамагосту, к своему брату Ампедо. Он подъехал к прекрасному дворцу и постучал, его тотчас впустили. Когда Ампедо узнал, что прибыл его брат Андолозий, он весьма обрадовался и подумал, что теперь он также насладится кошельком и отныне может более не скупиться, как поступал десять лет, и пошел брату навстречу, и принял его с великой радостью, спросил его, отчего он прибыл один и где он оставил своих слуг. Тот ответил: «Я всех их отпустил, и слава богу, что я возвратился домой!» Ампедо спросил: «Любезный брат, что все-таки случилось с тобой? Расскажи об этом, ибо мне не по душе, что ты прибыл в одиночку». Тот сказал: «Давай прежде откушаем». Завершив трапезу, они пошли вместе в некий покой. Тут Андолозий смиренным голосом, сопровождая рассказ печальными жестами, поведал: «О возлюбленный брат, мне жаль, но я должен сообщить тебе ужасную весть о
Ампедо ужаснулся до глубины души, чуть было не свалился в беспамятстве и с великой горечью спросил: «У тебя отняли его силой или ты потерял его?» Он ответил ему и сказал: «Я преступил завет, который дал нам отец, прощаясь с этим миром, и поведал о кошельке человеку, которого полюбил. И едва я открыл ему тайну, как он украл у меня кошель. Такого я от него не ждал». Ампедо сказал: «Если бы мы исполнили завет отца, то не растеряли бы сокровища! У тебя было единственное желание — изведать чужие земли. Видишь, как далеко ты преуспел в этом и насколько они раскрылись пред тобою?»
Андолозий сказал: «О возлюбленный брат, горе мое велико, я опасаюсь лишиться в скором времени жизни, ее утрата меня весьма мало огорчит».
Как Андолозий возвратился домой, на Кипр, позаимствовал у своего брата чудесную шляпу и с ее помощью очутился в Англии
Ампедо, услыхав эти слова, заговорил, желая его утешить, и сказал: «Возлюбленный брат, не принимай беды так близко к сердцу. У нас осталось два сундука, полные дукатов. У нас есть шляпа, мы напишем королю Солтану, он даст нам взамен нее великие богатства. И хотя теперь нет у нас кошелька, все же мы достаточно обеспечены до конца своих дней и можем провести их в благополучии. Ибо о вещах, которые не вернуть назад, не следует горевать». Андолозий ответил: «С нажитым добром тяжко расставаться, и я хотел бы, чтобы ты дал мне шляпу, я надеюсь, что тогда с ее помощью вновь добуду наш кошель». Ампедо сказал: «Говорят, кто теряет добро, тот теряет и рассудок. Это хорошо видно по тебе: лишив нас богатства, ты захотел также лишить нас и шляпы. Воистину не будет ни моей воли, ни желания на то, чтобы ты увез шляпу прочь. Я позволяю тебе лишь развлекаться ею».
И когда Андолозий понял, что брат не позволит ему увезти шляпу, он подумал: в таком случае я обойдусь и без его позволения. И сказал Ампедо, своему брату: «Итак, мой возлюбленный и верный брат, раз я содеял зло, то отныне буду жить по твоей воле». И послал слуг в лес, чтобы они устроили охоту, якобы тогда он к ним присоединится. Когда те ускакали, Андолозий сказал: «Возлюбленный брат, одолжи мне шляпу, я собрался в лес». Брат послушался и принес ему шляпу, Андолозий, едва заполучив ее, забыл про лес, и предоставил охотникам заниматься своим делом, и с помощью шляпы перенесся в Геную, и спросил о наилучших и самых дорогих драгоценностях, которые там были, и велел доставить их ему на постоялый двор. И когда ему принесли множество драгоценностей, он стал упорно торговаться из-за них, и сложил их в носовой платок, словно желая проверить, насколько они тяжелы, и, не заплатив, умчался оттуда прочь. И подобно тому, как в Генуе, поступил он также во Флоренции и в Венеции, собрав таким образом наилучшие и самые дорогие драгоценности, имевшиеся в трех городах.
Раздобыв драгоценности, он направился в Лондон, лежащий в Англии. Он превосходно знал, каким путем молодая королева Агриппина ходит в церковь, снял на означенном пути лавку и разложил в ней свои драгоценности. А когда Агриппина шествовала в церковь, ее сопровождало спереди и сзади множество слуг и служанок, а также старая камеристка, опоившая его усыпляющим напитком. Андолозий прекрасно узнал их всех; но они не могли узнать его, содействовало этому то, что он поверх своего носа приладил фальшивый, столь искусно сделанный, что никто не мог его узнать. И когда Агриппина шествовала мимо, он схватил два чудесных кольца и преподнес их двум старым камеристкам, которые, как он хорошо знал, никогда не оставляли Агриппину, и просил их совета, и умолял, чтобы они выказали ему милость и уговорили королеву позвать его к себе во дворец. Тогда он принесет с собой такие роскошные драгоценности, равных которым они никогда не видели. Они обещали ему исполнить это. Когда Агриппина возвратилась из церкви домой, они показали ей два чудесных кольца и сказали, что кольца подарил им купец, стоявший пред церковью. Он просил их устроить так, чтобы за ним прислали из дворца, ибо у него есть великолепные драгоценности. Королева ответила: «Я вполне верю тому, что его драгоценности прекрасны, раз он подарил вам обеим столь роскошные кольца. Так пошлите за ним и велите ему прийти, ибо я желаю видеть эти драгоценности».
И когда за купцом послали, он долго не мешкал и был препровожден во дворец, в зал пред покоями Агриппины. Там он разложил свои
Как Андолозий умчал королеву Агриппину вместе с кошельком в дикий лес в Ибернии
Тут купец исхитрился, встал вблизи ее и, когда она принялась считать, обнял ее, крепко прижал к себе и пожелал перенестись с ней в дикий лес, где не было бы человеческого жилья. Едва он пожелал этого, как в сей же миг они перенеслись по воздуху на пустынный остров, граничащий с Ибернией, и опустились вместе под деревом, в изобилии усыпанным яблоками. И королева, сидя под деревом и держа драгоценности, которые она купила, в своем подоле, а счастливый кошель на поясе, глянула поверх себя и увидала висящие над ней чудесные яблоки. Тут она сказала купцу: «Ах, Боже, ответь мне, где мы и как мы очутились здесь? Я так ослабла, дай мне одно из этих яблок, чтобы я немного пришла в себя». И не догадалась, что пред ней Андолозий. Когда он услыхал, что ей так хочется яблока, то взял поспешно драгоценности, которые у него еще оставались, сложил их ей в подол, снял с себя чудесную шляпу и надел ей на голову, чтобы она не помешала ему влезть на дерево.
И вскарабкался на дерево, и принялся высматривать яблоко получше. Тем временем Агриппина сидела под деревом, не соображая ни где она, ни что с ней приключилось. Тут она заговорила и сказала: «Ах, если бы Господь сотворил так, чтобы я вновь очутилась у себя в опочивальне!» Едва она произнесла эти слова, как тотчас перенеслась по воздуху и безо всякого урона очутилась у себя в опочивальне. Король и королева, а также все их придворные от души обрадовались и спросили, где она была? Агриппина ответила, сие ей неведомо. Или где купец, похитивший ее? Она сказала: «Я оставила его на дереве, и не спрашивайте меня более, мне нужно отдохнуть, я всецело лишилась и сил и рассудка».
Теперь послушайте, что приключилось с Андолозием.
Сидя на дереве, он увидал, как Агриппина унеслась прочь с кошельком, со шляпой и вдобавок со всеми теми драгоценностями, которые он раздобыл в трех великих и могущественных городах. Можете себе представить, он ужаснулся превыше всяческой меры, тотчас слез с дерева, окинул его взором и сказал: «Будь проклято это дерево, и плоды, что оно родит, и тот, кто взрастил тебя здесь, и час, когда я здесь оказался». Он осмотрелся вокруг, не ведая, где он и куда ему направиться, чтобы выйти к людям, и принялся клясться и браниться, и сказал: «Будь проклят час, когда я появился на свет, и дни и часы, что я прожил. О ужасная смерть, отчего ты не задушила меня прежде, чем я познал этот страх и отчаяние? Будь проклят день и час, когда я впервые увидел Агриппину! О всемогущий Боже, сколь велики чудеса, творимые тобой, сколь многолика природа, если под столь прелестным женским обликом скрывается столь лживое и коварное сердце! Кабы я смог пронзить взглядом твое лживое сердце, дивясь твоей прекрасной и совершенной наружности, я не испытал бы ныне страха и отчаяния».
И, блуждая так взад и вперед, в злобе изрек: «Кабы дал Господь очутиться со мной в пустыне моему брату, я бы задушил его и повесился сам. А когда бы мы умерли, кошель лишился бы своей силы, и старая королева, исчадие ада, и Агриппина, коварное сердце, не смогли бы более наслаждаться драгоценным сокровищем». А покуда блуждал он взад и вперед, настала ночь и стемнело, ничего более не было видно, он улегся наземь под деревом и немного отдохнул.
Однако спать он не мог из-за страха, владевшего им. Он возомнил не что иное, как то, что умрёт он в этой чаще и преставится без всяческого отпущения грехов, ибо хорошо видел, что там и в помине нет следов, указывающих, что в давние времена тут пролегал путь. И лежал так, впав в отчаяние и думая, что лучше умереть, чем жить далее.