Немецкий детектив
Шрифт:
Глава IV
В ночь с субботы на воскресенье, в начале первого, комиссар Кребс прибыл на место происшествия на Малингерштрассе. Сопровождал его инспектор Михельсдорф.
Они обнаружили старшего вахмистра Петцольда, который подробно доложил им обстановку (из множества деталей ему удалось выделить самое важное), и вахмистра Хубера III. Он совсем выбился из сил, успокаивая свидетельницу Зоммер, — та безостановочно что-то доказывала.
Михельсдорф посоветовал:
— Пусть несет, что ей в голову взбредет, а вы ловите то, что нам
Так же на месте происшествия оказался врач «скорой помощи» двадцативосьмилетний доктор медицины Вильд, который занимался пострадавшей. У нее была рваная рана на лбу, кровоподтеки на левой руке и ссадина на правом бедре.
Петцольд: Если позволите, комиссар…
Кребс: Разумеется, расскажите мне все, что вам кажется важным, коллега, но по возможности тихо.
Петцольд: Не нравится мне этот врач, как его, Вильд. Не повезло нам с ним! Никого не допускает к пострадавшей и просто помешался на психологии. Все твердит о шоке, стрессе и тому подобном. Не дал мне даже записать ее данные.
Кребс: Ну, как-нибудь мы справимся. Главное, он как следует ею занимается и сможет успокоить.
На балу холостяков, который ежегодно проходил в Фолькс-театре, Сузанна Вардайнер почти не уходила с танцплощадки. Она веселилась от души, и Петер Вардайнер не имел ничего против.
— Желаю повеселиться, — напутствовал он.
И фрау Сузанна танцевала. С вице-президентом крупной компании, потом с госсекретарем Министерства внутренних дел и даже с баварским министром промышленности. Но с каждым — только по разу. Только с театральной звездой Александром Бендером — уже третий.
Петер Вардайнер это тут же заметил.
— Ты меня хочешь спровоцировать, — сказал он, смеясь, — или доказать, что ко всем моим заботам мне нужно еще беспокоиться о тебе?
— Почти угадал, — улыбнулась она. — Ты забавляешься тем, что выдумываешь всякие журналистские штучки, и забываешь обо мне. А я хочу наслаждаться жизнью!
— Но я ведь тебе ни в чем не препятствую!
— Знаешь, Петер, твое великодушие последнее время действует мне на нервы! Неужели это все из-за Шмельца?!
— Не столько из-за него, сколько ради справедливости, которая должна наконец восторжествовать, — убежденно заявил Вардайнер. — Этим вечером множество людей говорило со мной о предстоящей кампании. Удивительно, как быстро все становится известным. И все говорили о ней с признательностью, а большинство — и с поддержкой.
— Может быть, — скептически протянула Сузанна. — Кто таскает каштаны из огня для других, всегда может рассчитывать на аплодисменты. В основном от людей, которые сами боятся испачкать руки!
— Сузанна, ты сейчас выглядишь просто изумительно!
— Если это правда, то тебе пора взяться за ум и решить жить впредь только ради меня, ради нас двоих. Подумай как следует. Если не решишься,
Из беседы ассистента фон Готы во время командировки в Грецию с заместителем начальника афинской полиции майором Никосом К.:
«Никос К.: Прежде всего я вас хотел бы уверить, что греческая полиция старается всем возможным содействовать своим иностранным партнерам и вообще всем иностранцам. К сожалению, мы встречаемся и с тем, что некоторые из них злоупотребляют нашим гостеприимством. Одним из таких людей оказался Хорстман.
У нас он появился с рекомендательным письмом от своего шеф-редактора, который известен как просвещенный любитель и ценитель греческой культуры. Поэтому мы, ничего не заподозрив, позволили Хорстману ознакомиться с жизнью нашей армии, с нашими тюрьмами. Представьте, как мы были поражены, когда, вернувшись домой, наше доброжелательное отношение он обернул против нас. И более того, он попытался проникнуть в личную жизнь некоторых наших уважаемых граждан. К счастью, наши сотрудники вовремя его задержали в тот самый момент, когда он пытался проникнуть в некую виллу.
Фон Гота: Чья это была вилла? Как долго он был под арестом и каким образом его выпустили?
Никос К.: Хозяйка виллы — Мария К., одна из любимейших наших актрис. Хорстман был под арестом всего сутки — минимальный срок, чтоб мы могли произвести предварительное расследование. Вам мы приготовили копию протокола о задержании. Тут же — и решение о его депортации из страны. И его заявление, которым подтверждается, что обращались с ним вполне по закону».
Из отчета о предварительном допросе пострадавшей, проведенном комиссаром Кребсом на Малингерштрассе:
«Кребс: Так вы нам вообще ничего не хотите сказать? Пострадавшая: Нет!
Инспектор Михельсдорф: Ее зовут Хелен Фоглер, ей двадцать пять лет. Уже два года состоит на учете как особа без постоянной работы и без законных источников доходов. Остальные данные найдем в архиве.
Кребс: Это правда?
Хелен Фоглер (с трудом приподнялась; врач «скорой помощи» поддерживал ее; на Кребса она и не взглянула): Я обязана отвечать?
Врач: Вы ничего не обязаны — только дать обследовать себя. В таком состоянии вы не обязаны отвечать ни на какие вопросы».
— Доктор прав, — признал Кребс. Он снова взглянул на пострадавшую, и то, что увидел, глубоко врезалось ему в память.