Немеркнущая звезда. Часть 3
Шрифт:
7
Итак, полупустой Филиал НИИАПа не закрыли после 1984 года, когда оттуда все специалисты ушли, а остались исключительно одни лишь лодыри и дебилы. Но это было лишь полбеды: государственных денег это не много стоило. Значительно большая беда заключалась в том, что в него, Филиал, назначенные Лапыгиным руководители стали стремительно набирать новые кадры: и по распределению молодых специалистов, которых обязательно надо было куда-то трудоустраивать, и блатных, у которых тут продолжали “трудиться” родственники. Работы никакой не
Как раз в это-то переходное время туда на работу пришёл и Вадим Стеблов, на высокие заработки старшего научного сотрудника, которому также нечего было делать в течение нескольких лет, который был на работе человек абсолютно лишний.
Но деньги ему регулярно платили, как и всем остальным, шальные нетрудовые деньги, которые ему порою стыдно было и получать, трудом и потом не подкреплённые…
Во второй половине 1980-х, при М.С.Горбачёве уже, институт, наконец, получил госзаказ: Филиалу было поручено разработать систему управления для запуска и полёта научно-исследовательского космического аппарата к одному из двух спутников Марса, к Фобосу. Да ещё и чтобы построенный в ОКБ им.Лавочкина аппарат, подлетев, автоматически спустился на эту планету, забрал её грунт при помощи марсохода и доставил его потом обратно на Землю – для изучения.
И такую-то архисложную его, спускаемого аппарата, работу инженерам Филиала требовалось смоделировать и рассчитать до мельчайших погрешностей и деталей, включая сюда и различные нештатные ситуации. И потом те расчёты заложить в память бортовой цифровой вычислительной машины (БЦВМ) в виде бортовых программ. Которые ему, аппарату, должны были бы давать команды на протяжении всего перелёта, руководить и управлять им. Под данную “марсианскую экспедицию” были выделены колоссальные по тем временам деньги; огромные промышленные и производственные ресурсы подключены к работе; задействованы десятки смежных НИИ и заводов.
Казалось бы: сотрудники Филиала, особенно молодые, которых набрали уже достаточно к концу 80-х годов, должны были бы прыгать от радости от такой масштабной и уникальной в творческом плане правительственной задачи, “ура” каждый день кричать с бросанием вверх всего, что попадётся под руку. Ибо где ещё, как не здесь, реализовывать свой научно-исследовательский потенциал и амбиции, проявлять себя как большому учёному и инженеру, творцу-разработчику систем управления и связи для межпланетных космических экспедиций, заявлять о себе на весь мир как о первопроходце и знатоке космоса. На оборонных, сугубо закрытых заказах, на которых гриф “сов.секретно” обычно стоял, у сотрудников института подобной возможности не было в принципе: возможности саморекламы…
Радость в душах у сослуживцев Стеблова поначалу и правда присутствовала – но не долго. Ибо достаточно быстро выяснилось, что эта работа их грандиозная была особенно-то никому не нужна – руководителям государства, в первую очередь. И дали они её им исключительно с целью освоения денежных средств, тогда ещё бывших в казне, навара и прибытка личного, – безотносительно результата, как говорится, которого никто не требовал и не ждал, которого поэтому и не случилось.
Старожилы НИИ с грустью рассказывали Вадиму на “марсианском проекте”, уже остро чувствуя, к чему дело идёт, к какому краху и позору великому, что при Лапыгине у них всё совсем по-другому было, когда разрабатывался
Потому-то тот “заказ” и удался на славу, с грустью заканчивали они, и добавляли с гордостью, что основные параметры вывода спутника на геостационар так-де и остались непревзойдёнными, что было истинной правдой…
А вот с Фобосом было уже не так: всё прямо противоположно было. И новоиспечённый старший научный сотрудник Стеблов являлся тому прямым и очевидным свидетелем. Никаких представителей из министерств на Филиале никто уже и в глаза не видел за несколько “марсианских” лет: им было уже лень, наверное, от кресел задницы оторвать и куда-то там с проверкою съездить. Все они обленились и ошалавили в силу возраста до неприличия, махнули на работу рукой. Жили по принципу: ещё один день тихо и мирно прошёл – и слава Богу!
Потому и никакого ажиотажа на предприятии не наблюдалось, восторженной лихорадки. Только один Генеральный В.Л.Лапыгин к ним иногда заезжал – для проформы: чтобы навести страху и местный народец встряхнуть взглядом, окриком грозным. Но после его отъезда всё опять утихало и успокаивалось, входило в привычную неспешную колею, столь здешним “труженикам” милую и желанную… Со стороны же правительства, повторимся, наблюдалось полное равнодушие и отстранённость от дел, что порождало анархию, апатию и бардак внутри коллектива, день ото дня углублявшийся и разраставшийся, как эпидемия поражавший все поры НИИ, все его живительные клапаны и сосуды.
Поэтому-то и погубили в итоге спутник за здорово живёшь, подчистую провалив марсианскую экспедицию. А огромные средства и труд десятков заводов страны безнаказанно пульнули на ветер…
В народе ведь правильно говорят, что “рыба, она с головы тухнет”. Гнилой, коррумпированный Горбачёв, пустобрёх, павлин и тусовщик, которому деньги шальные, левые, ещё со Ставрополя глаза застили, заражал тогда казнокрадством и взяточничеством всю страну. И в первую очередь, безусловно, – своё кремлёвское окружение, которое вслед за ним принялось карманы собственные набивать, золото и бриллианты скупать, валюту. И делало это охотно, с душой, ничем не брезгуя абсолютно, никого не боясь, не стесняясь… А про работу кремлёвские партийные бонзы уже не думали – совсем. Поэтому всё под уклон и катилось до начала 90-х годов, до конца вырабатывая промышленный сталинский потенциал, могучую сталинскую инерцию.
Наплевательское настроение руководителей государства передавалось руководителям министерств и ведомств. От них – руководителям институтов, Филиала того же. Ну а дальше уже подчинённым переходило: начальникам отделений, отделов и секторов, научным сотрудникам и инженерам, техникам и лаборантам, – с которых дисциплины труда было уже сложно спрашивать, стопроцентной отдачи и полного напряжения сил.
“Каков поп – таков и приход”. Если Генсек – мерзавец и баламут, жулик и прохвост бессовестный, то и народ становился такой же. Как ему быть другим?! – подумайте и скажите, ответьте по совести, люди…