Немезида
Шрифт:
Какого хрена?
Мое сердце упало, паника охватила меня, когда я ворвался через стеклянную дверь, решив в последний раз осмотреться, прежде чем спуститься вниз и предупредить Джексона.
Прислонившись к перилам, я осмотрел всю территорию дома, позволяя глазам блуждать по каждому сантиметру. Я уже собирался вернуться внутрь, когда краем глаза заметила силуэт.
Гавань.
Я прищурился, нависая над ним, чтобы рассмотреть поближе, пока он не исчез.
Я не мог сказать, показалось ли мне это, но фигура, одетая в черное платье с развевающейся
София?
Я бы узнал ее где угодно, но что она делала на причале?
И что, черт возьми, она тащила с собой?
Как только она скрылась за поворотом, брезент слегка приподнялся, обнажив то, что было скрыто.
Но это было не что-то. Это был кто-то.
ГЛАВА 32
СОФИЯ
Я притаилась в затемненном углу комнаты, терпеливо ожидая, когда он проснется, что должно было произойти с минуты на минуту.
Внутри помещения было пусто, за исключением стола, стоящего с одной стороны, и единственного стула, стоящего посередине, к которому был привязан мой подопытный. Мои инструменты лежали на столе, выложенные и готовые к использованию для его допроса. Низкая лампа отбрасывала свет на поверхность, освещая остальную часть комнаты мягким желтым светом.
Его руки были привязаны веревкой к подлокотникам кресла, ноги связаны аналогичным образом.
Моралес медленно очнулся от бессознательного состояния. Он попытался пошевелиться, слегка покачиваясь на металлическом стуле, к которому был привязан, но понял, что полностью скован.
Он боролся, на этот раз сильнее, с путами, которые держали его руки и ноги широко, оставляя его неподвижным, чтобы я могла играть с ним. Он снова дернулся против веревки, приглушенный звук отразился от капюшона, закрывавшего его голову.
Прозрачный пластиковый брезент хрустел под моими каблуками, пока я шла к столу, рассматривая варианты. Я прислонилась к краю и скрестила ноги, покручивая зазубренный нож взад-вперед.
— Кто там? — кричал он, наполняя тихую комнату, и эхо его приглушенных воплей ответило ему тем же.
Чертовски жалко.
Наверняка он и представить себе не мог, что его ночь закончится таким образом. Он согласился встретиться со своей женой, чтобы весело провести время, а в итоге оказался связанным при совершенно других обстоятельствах.
Не зная, что за этим стоит его собственная жена. Улыбка искривила мои губы, когда я поняла, что он наконец-то получит по заслугам.
С ножом в руке, я остановилась, когда оказалась прямо перед ним, нависая над его телом. Удовлетворение уже росло в моем животе от страха, который исходил от его тела.
— ?Puta madre! (пер. Твою мать!) Где я, блядь? Покажи свое лицо, pinche pendejo (пер. чертов придурок), — взревел он,
Я быстро заставила его замолчать, поднеся нож к его точке пульса и мягко прижав кончик к его обнаженной коже. Перед тем как связать его, я сняла с него пиджак и рубашку, оставив только темно-серые брюки и белую майку, которая вскоре должна была окраситься в малиновый цвет.
Его тело мгновенно напряглось от резкого ощущения. Я не чувствовала его пульса, но могла представить, как быстро он бьется, по тому, как быстро вздымалась его грудь, когда я все сильнее прижималась к его коже, не отрываясь от поверхности.
Я провела кончиком ножа вниз, вдоль его яремной вены, скользя им по всей длине его тела. Он стал еще более жестким, его горло опустилось, когда я провела по его члену, и, наконец, я провела лезвием по его бедру.
Он попытался ударить меня ногой, что только подтолкнуло меня вонзить лезвие в его бедро, наслаждаясь звуком рвущейся плоти, наслаждаясь звоном его приглушенных криков.
— Выпусти меня, сукин сын! Ты хоть знаешь, кто я такой? — рявкнул он, стул под ним задребезжал, пока он продолжал тщетно бороться. Я зачарованно смотрел, как его кровь капает на брезент, создавая первые штрихи моего шедевра.
Я выпрямилась.
— Заткнись, — шипел я.
С окровавленным ножом в руке я обогнула его и встала у него за спиной. Я схватил ткань поверх капюшона, который была надет на его голову, и сдернула его, отступая назад, чтобы посмотреть ему в лицо.
Я бросила ткань на стол, пока он тряс головой, медленно открывая глаза, позволяя зрению привыкнуть и постепенно осознавая, где он находится.
Затем я шагнула вперед, в поток света.
Он все еще рассматривал окружающую обстановку, когда его глаза наконец сфокусировались на мне. Они расширились, и я увидела, как на его лице промелькнуло множество эмоций.
Смятение перешло в узнавание, затем в облегчение, а затем в удивление.
— О-Оливия? — спросил он, пораженный моим присутствием.
— Ну, здравствуй, дорогой муж. Рада видеть тебя здесь, — поприветствовала я его, мой тон был шутливым.
— Mi amor, что происходит? — спросил Виктор, все еще пытаясь сложить два и два вместе, пытаясь определить, не разыгрывает ли его мозг.
Его брови нахмурились, и он повернул шею, сканируя комнату на наличие других людей.
— Отпустите мою жену, — сказал он тому, кто, по его мнению, стоял позади меня, но его встретила тишина.
Он вернул свое внимание ко мне, и я сухо рассмеялась.
— Здесь всего лишь я, mi amor, — ответила я, выплюнув это ласковое слово так, словно оно было пропитано ядом.
Его брови сжались в недоумении.
— Что значит "только ты"? Кто заставляет тебя это делать?.
Улыбка расплылась по моему лицу, когда выражение его лица дрогнуло, когда он осознал, кто стоит перед ним, держа в руке нож, покрытый его кровью. Его глаза расширились от удивления, когда я подняла нож, провела пальцем по заостренному краю, и от ощущения его крови по моим венам прокатилась волна удовлетворения.