Немезида
Шрифт:
Да, это вполне правдиво. Хотя Рашиди предпочел бы позволить ей проводить все время с Сетосом, чем полагаться на нее, как на помощницу.
— Рашиди меня ненавидит.
— Иногда он чрезмерно раздражителен.
— Ну хорошо. Я попрошу разрешения у Рашиди.
Чёрт. Рашиди даст разрешение быстрее, чем смог бы отправить ее обратно в гарем.
— Рашиди не в праве это решать.
По крайней мере, больше нет. Он снимает головной убор и проводит рукой по волосам.
— Значит, значит вам нравится Сетос? За несколько
Она делает шаг назад. Осознание поражает его, словно стрела. Он выбрал правильную линию допроса, чтобы загнать ее в угол и освободиться из него самому.
— Он же вам нравится, верно? — настаивает он.
— Да, — говорит она, выпячивая подбородок.
— Ложь, — он подходит к ней. Она пытается отступить, но он хватает ее за руку и удерживает на месте. — Скажите мне, что он нравится вам так же, как нравитесь ему вы. Убедите меня, Сепора.
— Он — хороший человек.
— Ему пятнадцать. Едва мужчина. Почему? Почему он? — он притягивает ее ближе. Ее дыхание становится учащенным и поверхностным. Этот разговор истощает их обоих, подталкивает к краю, который они не могут позволить себе переступить.
— Скажите, вы любите принцессу Хемута? — спрашивает она с отчаянием в голосе. — Скажите, что хотите жениться на ней.
Принцесса Хемута? Какое это имеет отношение к делу?
— Я не скажу этого. Я не могу.
Он никогда не сможет это вымолвить. И это никогда не будет правдой.
— Но вы все-таки женитесь на ней.
Ей это не нравится. Настолько, что ее губы дрожат, когда она говорит. На самом деле дело всё в этом? Она хочет скрыть свою ревность разоблачив его собственную? Надежда охватывает его, расправляя крылья.
Сепора ревнует к другой женщине. Просто смешно. Он должен покончить с этим безумием. Он должен освободить их обоих от этого напряжения.
— Та, кого я хочу, не принцесса Тюль, Сепора.
Под остатками серебряной краски ее губы красные, разгоряченные разговором, страстью их спора. Он хватает ее за другую руку и тянет к себе. Она сопротивляется, но он не позволит ей вырваться.
— Отпустите меня, — говорит она, но уже прекращает бороться.
— Никогда.
Его рот накрывает ее. Сперва она сопротивляется, но это длится всего мгновенье, прежде чем тает на его груди. Поцелуй Сепоры совсем не такой, как он себе представлял.
Это нечто большее. Ее губы мягкие, такие мягкие, и прежде чем он осознает это, его рука ложится на ее затылок. Он притягивает ее ближе, и ее волосы падают мягкими волнами вокруг них. Она пахнет лавандой, орхидеями и чем-то еще, что почти лишает его рассудка.
Они уже и раньше спорили, но время для споров прошло. Теперь они общаются без слов, на языке, который совершенно очевиден, обмениваются голодом, желанием и страстью, и, во имя всех Святых, она целует его искренне.
Вот что Сепора чувствует к нему.
39. СЕПОРА
Мне не нужно быть Линготом, чтобы понимать, что этим поцелуем Тарик задает вопрос. Что за всеми его собственническими чувствами, ревностью и желанием есть что-то нежное в том, как его губы касаются моих, с предвкушением, любопытством, силой и могуществом. Н я заставлю его спросить об этом вслух. Я хочу знать, что он никогда не отпустит меня. Не потому, что знаю, где достать спекторий, а потому, что влюблен в меня так же, как и я в него.
Но пока я не настаиваю на этом вопросе. Не сейчас, когда я буквально растаяла в его объятьях, почувствовала его истинный вкус, а его запах, наперекор здравому смыслу, опьяняет меня. Его пальцы запутываются в моих волосах, используют их, чтобы крепче схватить меня, подтянуть ближе, и с моих губ срывается стон. Я стою на цыпочках, хочу почувствовать, как он прижимается ко мне всем телом, нуждаюсь в нем во всех смыслах этого слова. Я чувствую, как напрягаются его бицепсы; он чувствует, как горит пламя под моей кожей.
К моему ужасу он отстраняется первый и, сделав это, задерживает дыхание. Его глаза открыты, и раз я это вижу, то делаю вывод, что и мои тоже. Он высвобождается из моих объятий и делает три шага назад. Выглядит таким же растерянным, как чувствую себя я. Он качает головой.
— У тебя плохо получается убедить меня в том, чтобы отпустить тебя.
— Тогда скажи, почему я должна остаться, — говорю я, и мои руки болят от оставленной им пустоты. — Скажи, почему я не должна проводить больше времени с Сетосом.
Он возвращается ко мне, хватает за руку одной рукой, а другой проводит большим пальцем по моей нижней губе.
— Ты никогда не поцелуешь Сетоса так, как поцеловала меня.
Я не могу сказать, приказ это или вывод, а может немного того и другого. Я прижимаюсь своим лбом к его и вздыхаю.
— Значит ты не скажешь мне.
— Наоборот, я скажу тебе все, что ты пожелаешь, если будешь продолжать так на меня смотреть.
— Я не спрошу снова.
Он откидывает голову назад и смеется.
— Это твой способ спросить? Хмм, — говорит он. — Я уже вижу, что придётся действовать осторожно.
Он тянет меня к балкону и опирается рукой о перила, весело глядя на меня. Я не могу не отметить, что его губы еще припухшие после нашего поцелуя и мне интересно, в каком состоянии я сама.
— Ты считаешь, что я хочу тебя, потому что ты знаешь, где достать больше спектория.
Я изумлённо смотрю на него.
— Да. То есть, я хочу знать, так ли это?
— Это, возможно, единственный раз, когда я хотел бы, чтобы ты была Линготом. Тогда ты бы знала, что это совсем не так.