Немногие для вечности живут… (сборник)

Мандельштам Осип Эмильевич

«Необходимость или разум…»

Необходимость или разумПовелевает на земле –Но человек чертит алмазомКак на податливом стекле:Оркестр торжественный настройте,Стихии верные рабы,Шумите, листья, ветры, пойте –Я не хочу моей судьбы.И необузданным пэанамХрам уступают мудрецы,Когда неистовым тимпаномИграют пьяные жрецы.И как ее ни называйтеИ для гаданий и волшбыЕе лица ни покрывайте –Я

не хочу моей судьбы.<Не позднее июня 1910>

«Когда укор колоколов…»

Когда укор колоколовНахлынет с древних колоколен,И самый воздух гулом болен,И нету ни молитв, ни слов –Я уничтожен, заглушен.Вино, и крепче, и тяжеле,Сердечного коснулось хмеля –И снова я неутолен.Я не хочу моих святынь,Мои обеты я нарушу:И мне переполняет душуНеизъяснимая полынь.<Не позднее 5 августа 1910>

«Мне стало страшно жизнь отжить…»

Мне стало страшно жизнь отжить –И с дерева, как лист, отпрянуть,И ничего не полюбить,И безымянным камнем кануть;И в пустоте, как на кресте,Живую душу распиная,Как Моисей на высоте,Исчезнуть в облаке Синая.И я слежу – со всем живымМеня связующие нити,И бытия узорный дымНа мраморной сличаю плите,И содроганья теплых птицУлавливаю через сети,И с истлевающих страницПритягиваю прах столетий.<Не позднее 5 августа 1910>

«Я вижу каменное небо…»

Я вижу каменное небоНад тусклой паутиной вод.В тисках постылого ЭребаДуша томительно живет.Я понимаю этот ужасИ постигаю эту связь:И небо падает, не рушась,И море плещет, не пенясь.О, крылья бледные химерыНа грубом золоте пескаИ паруса трилистник серый,Распятый, как моя тоска!<Не позднее 5 августа 1910>

«Вечер нежный. Сумрак важный…»

Вечер нежный. Сумрак важный.Гул за гулом. Вал за валом.И в лицо нам ветер влажныйБьет соленым покрывалом.Всё погасло. Всё смешалось.Волны берегом хмелели.В нас вошла слепая радость –И сердца отяжелели.Оглушил нас хаос темный,Одурманил воздух пьяный,Убаюкал хор огромный:Флейты, лютни и тимпаны…<Не позднее 5 августа 1910>

«Убиты медью вечерней…»

С.П. Каблукову

Убиты медью вечернейИ сломаны венчики слов.И тело требует терний,И вера – безумных цветов.Упасть на древние плитыИ к страстному Богу воззвать,И знать, что молитвой слитыВсе

чувства в одну благодать!Растет прилив славословий –И вновь, в ожиданьи конца,Вином Божественной кровиЕго – тяжелеют сердца;И храм, как корабль огромный,Несется в пучине веков.И парус духа бездомныйВсе ветры изведать готов.<Июль> 1910, Ганге

«Как облаком сердце одето…»

Как облаком сердце одетоИ камнем прикинулась плоть,Пока назначенье поэтаЕму не откроет Господь:Какая-то страсть налетела,Какая-то тяжесть жива;И призраки требуют тела,И плоти причастны слова.Как женщины, жаждут предметы,Как ласки, заветных имен.Но тайные ловит приметыПоэт, в темноту погружен.Он ждет сокровенного знака,На песнь, как на подвиг, готов:И дышит таинственность бракаВ простом сочетании слов.<Не позднее 5 августа 1910>

Змей

Осенний сумрак – ржавое железо –Скрипит, поет и разъедает плоть:Что весь соблазн и все богатства КрезаПред лезвием твоей тоски, Господь!Я как змеей танцующей измученИ перед ней, тоскуя, трепещу;Я не хочу души своей излучин,И разума, и Музы не хочу…Достаточно лукавых отрицанийРаспутывать извилистый клубок;Нет стройных слов для жалоб и признаний,И кубок мой тяжел и неглубок!К чему дышать? На жестких камнях пляшетБольной удав, свиваясь и клубясь,Качается, и тело опояшет,И падает, внезапно утомясь.И бесполезно, накануне казни,Видением и пеньем потрясен,Я слушаю, как узник, без боязни,Железа визг и ветра темный стон…1910

«В самом себе, как змей, таясь…»

В самом себе, как змей, таясь,Вокруг себя, как плющ, виясь –Я подымаюсь над собою:Себя хочу, к себе лечу,Крылами темными плещу,Расширенными над водою;И, как испуганный орел,Вернувшись, больше не нашелГнезда, сорвавшегося в бездну, –Омоюсь молнии огнемИ, заклиная тяжкий гром,В холодном облаке исчезну!Август 1910

«Неумолимые слова…»

Неумолимые слова…Окаменела Иудея,И, с каждым мигом тяжелея,Его поникла голова.Стояли воины кругомНа страже стынущего тела;Как венчик, голова виселаНа стебле тонком и чужом.И царствовал и никнул Он,Как лилия в родимый омут,И глубина, где стебли тонут,Торжествовала свой закон.<Август> 1910, Целендорф