Немного любви для бедной Лизы
Шрифт:
– Тогда запишите мой…
– А чем записать? Ручка у вас есть?
– Нет…
– Тогда чем? Кровью?
Вроде пошутила, но ее собеседник даже не улыбнулся. И вообще, видок у него в утреннем свете оказался еще тот… Лицо усталое, бледное, глаза красные от бессонницы. И совсем на бизнесмена не похож, тем более из «Континенталя». Врет, наверное. А впрочем, какое ей дело, пусть врет! Все равно разговаривать с ним очень интересно! И что ей, жалко еще одну ночь по набережной погулять?
– Ладно, давайте мы без звонков обойдемся… А если у вас опять следующей ночью случится бессонница,
– А не обманете, Лиза?
– Нет, зачем… Я никогда не обманываю.
– Так уж и никогда?
– Никогда!
– Что вы, Лиза… Таких людей в природе не существует, которые никогда не обманывают. Потому что жить и не обманывать просто не получается, как бы они ни хотели.
– Хм… Ладно, разовьем эту философскую тему на следующей прогулке. О, я вам такое поведаю о прелестях честной жизни, вы плакать будете! До встречи, Анатоль! Пока-пока!
– Да, я буду ждать, Лиза…
Прежде чем свернуть за угол, она оглянулась. Новый знакомый стоял, сунув руки в карманы ветровки, смотрел ей вслед. Улыбался…
Нет, правда, хороший дядька. Человеческий. И какое же это удовольствие – просто поговорить, не вставая в защитную стойку. И не важно, с кем. Пусть хоть с приезжим случайным дядькой.
– Пойдем домой, Фрам. Скоро наш серпентарий проснется, надо тихо-тихо в комнату прошмыгнуть. Ну как тебе новый знакомый? Прикольный, правда? Да ладно, не ревнуй… Я ж заценила, как ты меня защищать бросился. Идем, идем быстрее! Сейчас досыпать завалимся, ага?
«Досыпание» затянулось до позднего утра. Наверное, если б Наташка не ворвалась в комнату, они бы с Фрамом и до обеда спали.
– О! Да она до сих пор дрыхнет, оказывается! Половина одиннадцатого! Выходит, мою вчерашнюю просьбу совсем не усвоила? Да что ты за человек, а? Говоришь, говоришь, а тебе что в лоб, что по лбу! Да уйми собаку, слышь? Чего она опять на меня рычит?
Лиза подняла голову от подушки, прохрипела сонно:
– А ты не ори с порога, она и не будет рычать…
– А ты мне будешь указывать, что надо делать, да?
– Хм… Поскольку заданный вопрос некорректен и не несет в себе никакой смысловой нагрузки, я беру на себя смелость его проигнорировать.
– Что? Что ты сказала? Это ты мне сейчас нахамила, да? Издеваешься, да? По-человечески разговаривать уже не умеешь?
– Ну, если по-человечески… Чего хотела-то?
Лиза села, откинула со лба густые волосы, потерла лицо ладонями.
– Да я что, я ничего… – вдруг сбавила агрессивный тон сестра, опасливо косясь в сторону Фрама. – Просто мы вчера договаривались, что ты работу себе искать будешь. Я заглянула, а ты спишь… Но я не потому заглянула, вообще-то, я тебя попросить хотела… Меня на работу срочно вызвали, а там бульон на плите варится. Через часок снимешь, ладно?
– Хорошо, сниму.
– А когда остынет, кастрюлю в холодильник поставишь.
– Хорошо, поставлю.
– Не забудь!
– Хорошо, не забуду.
– И насчет работы тоже начинай шевелиться!
– Хорошо, начну шевелиться.
– Осспади, ну что ты за человек… Ни уму, как говорится, ни сердцу, одна
Наташка вышла из комнаты, хлопнув дверью. Фрам громко гавкнул ей вслед. На этом родственное общение закончилось. Надо было вставать, начинать новый день. Нет, лучше еще немного поваляться… Подождать, когда Наташка из квартиры свалит. Это еще хорошо, что ее на работу вызвали… Обычно она только после обеда во вторую смену выходит.
Дверь английским замком лязгнула… Все, можно вставать.
В коридоре воняло бульоном. Нет, из чего она его варит, из потрохов, что ли? – подумала Лиза. Из ушей, копыт и рогов? А что, вполне возможно, если учесть, как яростно в последнее время сестра увлеклась экономией. Пускай, пускай увлекается, может, и впрямь квартиру себе купит, как мечтает. Правда, придется эту квартиру продавать, чтобы Наташка забрала свою законную треть… Тогда ей точно на обязательный ипотечный взнос хватит. А они с мамой переедут в двушку где-нибудь на окраине. Но это ничего, что на окраине, это не страшно. Зато – без Наташки…
Лиза с удовольствием встала под душ и стояла долго, всем телом ощущая свободу домашнего одиночества. Никто в дверь не застучит, никто по коридору не прошлепает… Потом вспомнила – бульон! Если выкипит, потом не оправдаешься! И кофе не мешало бы сварить… И яичницу с колбасой сварганить.
Выйдя на кухню, она сняла с плиты кастрюлю с бульоном, брезгливо отворачивая нос – и впрямь воняет несусветно! Хотя… Может, Наташке с Толиком нравится именно такой супец, чтобы с душком. Кому, как говорится, арбуз нравится, а кому и свиной хрящик, о вкусах не спорят. Сейчас кофейный аромат всю вонь перебьет.
О, горе, горе! Кофейная банка оказалась пуста… И у Наташки не позаимствуешь, они с Толиком кофе вообще не пьют. Что ж, придется пить чай… Так, а что есть позавтракать?
А ничего нет позавтракать. Их с мамой холодильник был девственно пуст. Правда, стояла там початая бутылка кефира, но даже глядеть на нее было невкусно, сразу желудок сводило кислой судорогой. Тем более эта бутылка уже неделю стоит, не меньше.
Лиза вздохнула, прикусила губу. Потом сделала вороватый шажок в сторону Наташкиного холодильника, уверяя себя в том, что не она этот шажок делает, это голод команды дает… Да и вообще… Убьет ее Наташка, что ли, если она яичницу себе сделает? Кстати, яиц много, две коробки! Плохо, что ни одной свободной ячейки в коробках нет, все яйца на месте, значит, и пропажу на Наташкину невнимательность списать не удастся. Ой нет, лучше не рисковать… Потом эти яйца таким скандалом выскочат, что проще самой снести, как курочка Ряба, чем…
О! А вот и колбаска нашлась, «Краковская»! Отрезать, что ли, пару кусочков на бутерброд? Аккуратненько… Тонюсенько… Колбаску авось не заметит!
Лиза решилась. Уложила «Краковскую» на разделочную доску, прицелилась ножом… И вздрогнула от звонка в дверь, чуть не хватанув лезвием по пальцу. И затряслись руки, как у воровки, которую поймали с поличным, и кинулась обратно с колбасой к холодильнику, потом помчалась к двери.
Когда домчалась, сообразила, что звонит явно не Наташка – у нее же ключи есть. Но все равно припала трусливо к дверному глазку.