Немного женатый
Шрифт:
– У меня неплохой брак, – ответил Эйдан.
– Разве? – посмотрел на него брат. – Ты спишь с нею?
Эйдан жестом остановил его:
– Не твое дело, Вулф.
– Мое. Ты – мой наследник, Эйдан, и поскольку я не собираюсь жениться, я надеялся передать тебе заботу о появлении будущих наследников.
– Если Ева родит ребенка и даже если это будет сын, он будет принадлежать как мне, так и ей. Он станет наследником Рингвуда, как и вторым предполагаемым наследником титула Бькжаслов. Уверен, что она сочтет первое более важным. И воспитывать ребенка будет она, а не ты.
– И
Эйдан предпочел промолчать.
Бьюкасл встал.
– Мне надо кое-что сделать в бальном зале, – объяснил он. – Мы все соберемся в гостиной, когда вернется леди Эйдан.
И все в их семье повинуются желаниям герцога, подумал Эйдан, глядя вслед ушедшему брату. Удивительно, как Еве удалось пробить броню Бьюкасла и вызвать редкий для него всплеск человеческих чувств. Неужели и Вулф иногда испытывает сомнения в правильности поступков, которые он совершил в своей жизни?
Когда Ева вернулась из Сент-Джеймсского дворца, она чувствовала себя настолько измученной телом и душой, что ее единственным желанием было поскорее укрыться в отведенных им апартаментах, тем более что вечером она должна была присутствовать на балу. Но, увы, маркиза вышла вместе с ней из кареты, и ее надо было проводить в гостиную, где, как сообщил дворецкий, их ожидал чай.
После дворца, где ее не покидало ощущение нереальности происходящего, где все были одеты по моде прошлого века, Еве снова показалось, что она участвует в каком-то маскараде. Она перекинула шлейф через левую руку и собиралась подняться по лестнице. Но им навстречу спускался Эйдан.
– Так вы обе выжили? – сказал он, переводя взгляд с одной женщины на другую. Трудно было понять, сердится он или нет. Эйдана редко можно было понять. Если бы ей не удалось заглянуть ему в душу, она поверила бы в его бесстрастную маску. Но теперь она знала лучше своего мужа.
– А почему бы и нет? – спросила его тетка, когда он взял каждую даму под руку.
Они медленно поднялись в гостиную. Ева с удовольствием подумала: как хорошо, что век кринолинов миновал.
– Так вот, Бьюкасл, – сказала леди Рочестер, входя в гостиную, – дело сделано. Нет ничего более трудного и утомительного, чем представление ко двору. Толчея была ужасная, а ожидание – бесконечным. Я радуюсь, что остается представить ко двору только одну Меган. А когда они с Фреей выйдут замуж, то смогут переложить эту обязанность на свою свекровь.
– Возможно, тетя, – сказал герцог, глядя на Еву, но не поднося лорнет к глазам, – что леди Эйдан возьмет на себя этот труд и в будущем году сама представит Морган.
Эйдан помог Еве справиться с ее обручами и шлейфом и сесть. Их взгляды встретились. Она смотрела на него широко раскрытыми от удивления глазами. Его взгляд, как всегда, был непроницаем.
– Кажется, леди Эйдан, – сказала Фрея, – королева не приказала бросить вас в Тауэр и отрубить
– Кто-нибудь громко возмущался, Ева? – спросил Аллин.
– Нет. – Они все выжидающе смотрели на нее. – Никто.
– Ладно, девочка, – решительно сказала маркиза, – ты могла бы им все рассказать.
– Мы вместе с другими дамами, казалось, целую вечность ожидали в длинной галерее, – сказала Ева. – Наконец настала моя очередь, и нас позвали. Лорд-церемониймейстер расправил мой шлейф, а другой взял мою карточку и объявил мое имя. Ее величество сидела на троне. Я подошла, сделала реверане, поцеловала ей руку и затем отступила назад – все обошлось благополучно.
Это походило на сказку, придуманную для девочек. Она, Ева Моррис, дочь углекопа, стояла рядом с троном королевы и поцеловала руку! Ева представила, как тетя Мэри с восхищением будет слушать ее рассказ и просить снова и снова повторить его. Конечно, это станет семейной легендой. Завтра ей предстоит все подробно описать в письме домой.
Герцог Бьюкасл с высокомерным видом смотрел на нее. Эйдан с бесстрастным выражением лица стоял за ее стулом, заложив руки за спину. Аллина все это явно забавляло, леди Фрея, казалось, была несколько разочарована.
Маркиза Рочестер раздраженно прищелкнула языком.
– Если бы это было все, – сказала она, – я бы не заставила тебя говорить, девочка. Фрея сделала то же самое. Как и любая знатная леди старше семнадцати или восемнадцати лет. Королева почти никогда не беседует с представляемыми ей дамами.
– А она беседовала? – удивленно подняла брови леди Фрея.
Ева не понимала, что в этом удивительного.
– Ее величество наклонилась ко мне и спросила, почему я в трауре, – объяснила она, – и я сказала, что мой брат погиб в битве при Тулузе. Она улыбнулась мне очень ласково и похвалила меня за то, что я ставлю любовь к родным выше соблазна блистать нарядами в ее присутствии.
– Королева добавила, – вставила леди Рочестер, – что несколько месяцев назад вся страна была в трауре по ее брату.
Аллин подавил смешок.
– Удачный ход, могу поклясться, – сказал он. – Ева, вы будете любимицей нашего общества.
Заговорил герцог.
– Мне кажется, вы хорошо проявили себя, леди Эй-дан. И вы почтили память капитана Морриса. Фрея, ты собираешься разливать чай? Или пусть остывает?
Ева взглянула на Эйдана. Он ничего не сказал, но повернулся, чтобы взять для нее чашку. Согласен ли он с холодной и определенно недоброй похвалой брата? Не рассердила ли она его? Не унизила ли? Не обидела? И не все ли ей равно?
Нет. Не все равно.
Разговор шел в основном о Еве. Она выпила чаю, и герцог предложил отдохнуть перед балом. Ева направилась в свои покои. Она ожидала, что Эйдан пойдет с ней, но леди Фрея опередила его.
– Я провожу вас, леди Эйдан, – предложила она.
Ева удивилась. Последнюю неделю золовка не делала вида, что не замечает ее, но и не искала ее общества и не разговаривала с ней.
Перед тем как уйти, Ева присела перед леди Рочестер, не так низко, как перед королевой, разумеется, но ее реверанс был достоин пожилой знатной дамы.