Немного женатый
Шрифт:
Ева не оглянулась, чтобы посмотреть на Джона. Он остался молча стоять у скамьи. Она положила руку на рукав Эйдана. Напрягшиеся мышцы его руки были тверды, как камень.
– Может быть, – сказал он, – к тому времени, когда мы вернемся в зал, ты снова станешь улыбаться.
– Эйдан, – начала она.
– Не сейчас, – тихо остановил он ее. – Сейчас не время и не место, мадам.
Глава 16
В отведенной им гостиной Ева положила веер на спинку дивана и сняла перчатки. Затем вынула из прически перья, немного растрепав волосы на макушке. Оживленная улыбка, весь вечер
– Ты вела себя почти неприлично, – заметил Эйдан.
– Наверное, – согласилась она, поднося руку к бриллианту, украшавшему ее грудь. – Но не очень. Никому не запрещается гулять с гостем в саду при свете фонарей.
– А сидеть с ним в темном уголке поодаль от дорожки? – спросил он. – А позволять ему прижимать твою руку к своей груди?
«Как я могла тебя забыть?.. Он был так добр». Эти слова не выходили у него из головы с тех пор, как он услышал их три или четыре часа назад. Он еще не успел разобраться, почему они так потрясли, возмутили и расстроили его.
– Я не давала ему руки, – возразила она. – Он сам взял ее, а я старалась отнять ее.
– Извини. – Он стоял перед камином, заложив руки за спину, и смотрел на ее опущенную голову. – Полагаю, все делалось помимо твоего согласия: ты не хотела танцевать с ним, не хотела потихоньку выйти на балкон, затем в сад, не хотела выбирать уединенное темное местечко… и держаться за руки.
– Эйдан… – Она подняла на него глаза, но, казалось, не знала, что сказать. Ее глаза потемнели от муки.
– Кто он? – спросил он. – Признаюсь, я не знаю ни этого человека, ни его имени.
– Виконт Дексон – сын графа Лаффа. Они живут в Дидкоут-Парке, в пяти милях от Рингвуда.
– А, – протянул он, сознавая, что ведет себя как заурядный ревнивый муж, но уже не мог остановиться. Он был совершенно очарован Евой в первые часы бала. Он был… Да, он начинал влюбляться в нее. Может быть, к лучшему, что так случилось. Это отрезвило его. Но в нем все еще не остыли гнев и обида.
Ева пыталась сказать что-то еще, но покачала головой, теребя перья, лежавшие поверх перчаток.
– Ты солгала мне, – сказал Эйдан. – Ты сказала, что у тебя никого нет. Сказала, что ни за кого другого не желаешь выходить замуж.
– Нет, – возразила она. – Я позволила тебе так думать, потому что не опровергала этого.
– Значит, ложь была в том, что ты промолчала. Но это все равно была ложь. Ты должна была мне сказать. В этой эффектной сцене в саду я совершенно незаслуженно выглядел злодеем.
– Ты просто не все слышал или ничего не слышал из того, что я говорила. – Она отбросила эгретку и сжала в руке бриллиант. – Я рассказала ему, как ты спас меня и всех, кто от меня зависел. Я рассказала, как ты был добр ко мне.
– Добр! – повторил он почти тем же тоном, каким произнес это слово Денсон. – Доброта здесь ни при чем. Меня никогда не подозревали в доброте. Я женился на тебе, чтобы вернуть долг умирающему.
– Так почему же, – спросила она, – ты так рассердился?
Это был трудный вопрос, на который он не мог найти ответа.
– Подобная встреча больше не повторится, – сказала Ева. – Ты боишься, что я опозорю тебя и твою семью? Этого не будет. Я приняла твердое решение не ждать виконта Деисона, а выйти за тебя замуж. Не было никакого обмана, Эйдан. Мы никогда не предполагали,
Он понимал, что ему не следует продолжать этот разговор. Ева рассуждала разумно и откровенно.
– Полагаю, он был твоим любовником.
Она медленно покачала головой, но он понял, что она не отрицает этого.
– Оставь, Эйдан. Все в прошлом, все кончено. Раз и навсегда. – Ее голос слегка дрожал, но он мог угадать, какое чувство кроется за этой дрожью.
– В самом деле? – спросил он. Ему был ненавистно то, что он теперь знает в лицо ее любовника, что ему известно его имя. – Он сын твоего соседа. Как только я отвезу тебя назад в Рингвуд, я уеду навсегда.
– Эйдан! – Косточки ее пальцев, сжимавших бриллиант, побелели. – Не делай этого!
Он задумчиво смотрел на Еву. Его совершенно не волновало то, что она не была девственницей, хотя это и удивило его. Но его задело то, что она все еще любила этого человека, что необходимость выйти за него, Эйдана, замуж, разрушила все ее надежды на будущее счастье. Он чувствовал себя настоящим негодяем, хотя знал, что он им не был и Ева его таковым не считала. Черт бы побрал его, дурака! Неужели он так расслабился, что позволил себе в нее влюбиться? И узнал, что ее сердце принадлежит другому? И все время при этом сознавал, что его честь требует, чтобы он оставил ее навсегда через пару недель? Разве за долгие годы он не понял, что нежные чувства лучше загонять в самые потаенные уголки сердца и не верить в их существование? Он не оправдал свою репутацию человека с железной выдержкой.
– Ты права, – сказал Эйдан. – Права во всем. Не будем больше об этом говорить. Ты пресечешь все попытки Денсона встретиться с тобою наедине.
Ева холодно взглянула на него.
– В этом нет необходимости, Эйдан, – ответила она. – Я не позволю тебе разыгрывать деспотичного мужа. У меня был выбор – или думать только о собственном счастье и ждать любимого, или думать о счастье других и выйти за тебя. Я выбрала тебя. Если бы вернулось прошлое и я оказалась бы в том же положении, я снова выбрала бы тебя. Я сделала выбор и буду ему верна. Не ради Бедвинов, а ради собственного самоуважения.
Эйдан коротко поклонился.
– Не будем больше это обсуждать, – сказал он. – Спокойной ночи.
Бледная, с упрямо сжатыми губами, Ева смотрела, как он, повернувшись, уходит в свою спальню. Ничего будто бы не изменилось. Ничего – и все. Одно дело жениться на ней, когда брак ничего не менял в ее жизни, кроме того, что она смогла сохранить свой дом, свои деньги и своих драгоценных подопечных. И совсем другое знать, что он, Эйдан, разрушил ее мечту о безграничной любви. Ева не из тех женщин, которые легко теряют невинность. И она, должно быть, страстно любила и всей душой стремилась к браку с любимым. Эйдан неделю спал с ней и получил полное удовлетворение от их близости, от нее самой, но, неизвестно почему, в нем пробуждались какие-то чувства. До этого дня он не осознавал, что это была не только физическая близость, по крайней мере для него. Эти ночи доставили наслаждение и Еве, в этом он не сомневался. Но для нее это скорее всего было телесным наслаждением, полагал он. А ее сердце все это время стремилось к любовнику, который к ней вернулся с опозданием.