Немногое о многом

Шаповал Николай Иванович

Смерть пожарных по всей

стране большой, больной

с Горбачёвской перестройкой

напугал людей.

ВСЁ ДЛЯ ЧЕРНОБЫЛЯ!

ВСЁ ДЛЯ БОРЬБЫ С РАДИАЦИЕЙ!

Сразу после праздников

на АЭС в Чернобыль,

как на фронт, со всего Союза

ринули ликвидаторы.

Кругом, только о Чернобыле

слышны разговоры.

Планы пятилетки,

все дела служебные

отошли

на задний план,

нервная атмосфера

не только в пределах зоны,

в масштабе всей страны.

Впечатление -

начало ядерной войны.

Чернобыль! Радиация!

Локальная беда!

А если бы?.. ядерная война?

Земля не выдержала бы,

стала бы мёртвой,

отчуждённой навсегда.

БЕЗ ЖЕРТВ НЕ ОБОЙТИСЬ.

Районный центр Иванков -

заседание госкомиссии.

За трибуной председатель комиссии

товарищ Силаев.

В момент аварии

тысячи смертельных кусков

облучённого графита

и ядерного топлива

в радиусе двести метров

разлетелись от эпицентра взрыва.

Весь персонал станции -

в блокаде изотопов,

как блокадный Ленинград,

вынужден - обязан

работать, как солдат -

в смертельной радиации.

Вертолётчики генерала Антошкина

закончили герметизацию блока,

накрыли аварийный реактор

фильтром из глины и песка.

Нынче появилась возможность

начать дезактивацию

четвёртого разрушенного блока,

несмотря на смертельную,

недоступную радиацию.

Сбор ядерного топлива и графита

вокруг аварийного блока

и другие работы в радиации

выполним вручную,

не придумали учёные

технику такую.

Я вынужден, обязан людей послать

в нуклиды, в радиацию,

может даже - на верную смерть.

Для откачки воды из отсека -

нам надо положить четыре жизни,

проделать проход в завалах -

двадцать две,

открыть заслонки слива масла -

только две.

Силаев говорил о жертвах -

твёрдо и красиво,

но в мирное время -

звучало зловеще и тоскливо.

Кстати, сегодня утром -

в город Вышгород

прибыли эшелоном -

первые радиоуправляемые

уральские бульдозеры

и японские роботы-манипуляторы.

Надеюсь, роботы-манипуляторы

спасут много жизней.

Из всех важнейших дел -

жизнь человека для нас важней.

ПОД ГРИФОМ "СЕКРЕТНО".

В штабном, шумном коридоре

в споре, разговоре

появился необычный офицер

в густом ядерном загаре.

"Интересно, где ты был?
–

задал каверзный вопрос

химик дозиметрист.
–

И сколько рентген ты получил?"

Капитан достал из мятой пачки

пару папирос,

чиркнул спичкой о сапог -

папиросой угостил соседа,

сам прикурил со спички.

Пустил кольцо из дыма,

потом тонкую струю

через загоревший нос,

промолчал, как партизан

пришедший к Абверу на допрос.

Громко щёлкнул тумблер -

дозиметрист включил прибор.

Подошедший Марьин -

член государственной комиссии

молча у капитана прикурил,

посмотрел на капитана,

потом на рентгенометр,

с интересом у химика спросил:

"И сколько капитан за день

получил рентген?"

"Много! Очень много!" -

ответил дозиметрист Приходько.

Даже члену госкомиссии -

не сказал он - сколько.

Дозиметрист уклонился

от точного ответа,

как и офицер - откуда прибыл

и с какого места.

Само собой, так получилось -

все трое прошли проверку

и все довольны -

получили чистую пятёрку.

В газетах, в журналах,

по радио, по телевидению

кричали о свободе слова,

но свобода слова молчала

о рентгенах в городах и сёлах.

Все донесения "срочно"

радиационной разведки

химиков-дозиметристов

шли с грифом ДСП, "секретно".

РИСК БЛАГОРОДНОЕ ДЕЛО.

В огне и холоде тревог

один профессор, педагог

высказал тревожно версию,

убедив своих коллег.

А вдруг, огненное ядро

разрушенного реактора

и тысячи тонн песка, свинца и бора

прожжёт, продавит основание реактора

и миллионы кюри радиоактивной грязи

проникнут в почву

и радиоактивная, грунтовая вода

отравит весь бассейн Днепра.

Заслушав учёных и специалистов,

госкомиссия решила:

В земле прорыть тоннель

для гарантии и успокоения

и под основание реактора

залить бетонную плиту

с трубами охлаждения

и пустить по трубам воду.