Немножко Северной рабоче-окраинной лирики

Совершали как-то летом всей семьей увеселительную прогулку по Москве-реке, под самый финал уже проходили под Новоарбатским мостом. И тут старший сынок, будучи уже мальчиком взрослым и разумным и, надо понимать, насмотревшись какой-то информационно-познавательной телепередачи – задал хороший вопрос:

– Пап, а вот это тот самый Белый Дом, по которому из танков стреляли? И что, прямо по-настоящему?

– Да, сынок! Ну то есть – снаряды вроде как не совсем боевые были, но стреляли ими – вполне по-настоящему.

И как раз отсюда, да, вот с этого самого моста, вот оттуда заходили, и – прямой наводкой.

– А зачем?

– Хороший вопрос, малыш. Но это долгая история. Мы, кстати, с твоим будущим папой крестным здесь практически накануне были. Но не в тот самый день. А в тот день, вернее, в ночь, когда за два года до того Белый Дом этот самый защищали (но от других, от тех, которые потом сами обороняли… в общем, всё сложно), то мы, значит, с папашкой твоим крестным героическим – вот это точно были здесь, вот посмотри в ту сторону…

И вдруг:

– Пап, а ты что – это всё помнишь?!

– В смысле? Ну а как не помнить, если это всё на наших глазах происходило, нам уж по двадцать лет было! Тут уж наоборот, многое забываешь, в нашем-то возрасте…

– А я думал – это было так давно…

Ну не вчера, да. И тут вдруг дошло очевидное: для наших детей и штурм (штурмы) Белого Дома, и, скажем, татаро-монгольское иго – события по времени практически равноудаленные. Потому что это было – ДАВНО.

Или вот другой характерный пример. Тут, значит, болельщики одного популярного московского клуба сильно пригорюнились от того факта, что руководство определило под снос их старый ледовый дворец. Как физически и морально устаревший.

Оставим в стороне градостроительную и коррупционную составляющие процесса сноса спортсооружения. Казалось бы, нам, болельщикам совершенно другой московской команды – нам-то какое дело, пусть крушат и ломают.

Ан нет, дело есть. И дело это в том, что ледовый дворец этот – возводили на наших глазах, и после постройки – выглядел он вполне современно и продвинуто, по сравнению с теми же «Лужниками», к примеру. Что вызывало даже немножко чувство лютой зависти, у нашего-то клуба своего такого дворца не имелось. А теперь, оказывается – он морально и физически устарел. А мы по-прежнему здесь, и даже смотрим хоккей.

Стоп. Кажется, предисловие если что и поясняет, то или не совсем то, или не совсем понятно.

Короче. Я приглашаю тебя, дорогой читатель, совершить небольшую увлекательную прогулку по нашей Северной рабочей окраине и некоторым ее ближайшим окрестностям. Совершить и увидеть места, многих из которых уж давно нет, а если и есть, то совершенно в другом виде.

В этом нет особой ностальгии. Что грустить, ну да, раньше было так, а сейчас иначе, и, кстати говоря, потом будет как-нибудь еще.

Но есть очень легкое и светлое чувство от того, что места эти однажды случились в жизни, и они… И даже не только места. Люди – вот что гораздо важнее, ведь то или иное место на земле – по большому счету фон и декорация, люди – вот что главное, и многие из них – я действительно очень сильно хотел бы, чтоб они были здесь…

В общем – вперед. Путешествие начинается. Смотрите и слушайте

внимательно, я расскажу вам много интересного, чего не расскажут другие! Просто я это всё – очень люблю.

Когда я был маленький, то бабуля моя проживала в этом огромном «сталинском» доме на Войковской, ну знаете, угол Космодемьянских и Ленинградского шоссе, даже номер его звучал основательно: «Восемь дробь два», это вам не «корпус» и не «строение».

Нет, он и в самом деле огромный. Семь этажей. Двадцать подъездов. И если бы квартир было не всего по две на этаже, потому что квартиры большие – этих квартир была бы тысяча!

А внизу – и чего только нет! Булочная, бакалея, овощной, почта, ателье… ателье, кажется – даже два было! Может, не ателье, но чего-то точно было два. И всё это, пока идешь, нужно внимательно рассмотреть. А если вечером – то рассмотреть еще и троллейбусы, которые вдоль дома на ночь останавливаются, их тоже десяток умещается! Опускают свои «рога» и спят, как диковинные жирафы.

Да, огромный был дом. Был. Сейчас он меньше, и заметно. Это можно доказать с цифрами на руках.

Вход в подъезды со двора, а проходная арка от метро довольно далеко. Так вот, путь от подъезда до метро у нас с бабушкой занимал ровно 20 минут. Это точно, бабушка не терпела опозданий, и когда она вела меня в детский сад, мы из квартиры выходили всегда точно в 7.20, а точно в 7.40 мы стояли на платформе метро и смотрели на электронные часы. И это еще бабушка всегда торопила – «Миша, шагай быстрей, не смотри по сторонам, не отставай!»

А теперь? А теперь я выхожу из метро, делаю два с половиной шага до арки, потом еще два до подъезда, потом курю, глядя на наши окна, потом обратно, смотришь на часы – десять минут на всё про всё.

Это следствие Теории относительности Эйнштейна. Время летит быстрее, а пространство сокращается. Но не вообще, а твое личное. А потом однажды о-па – и пролетает и сокращается окончательно. И пространство, и время.

К бабушке я любил ездить, ну конечно, ну столько же всего интересного в коммуналке ее! И телевизор, который не начнет работать, пока кулаком сверху не получит, и дедова кровать, огромная, как флагманский корабль, и «чисельник» в красном углу, и сухари неизменно в старой, поколоченной супнице… сухари вкуснее всего! Ни у кого такие не получались, хлеб у бабушки вообще никогда не пропадал, но было бы странно для тех, кто родился в достопамятном 1913 году, хлеб… Сухарей насушить, еще голубям в сквер «у Волкова» отнести, но не пропасть, нет.

А телефон на стенке еще висящий, это уж при мне его поменяли на модный, на полочке. А то висел. И орать надо громко, если звонят соседям: «К телефону!»

Громко орать. Звукоизоляция отличная. Наша табличка у двери – «Киселёвы 3 звонка», деда давно нет, но всё равно, как память небольшая: «Киселёвы». Три звонка – но бабушка уже плохо слышит, и мама придумала так. На стенке есть такое место, где краска как бы пузырь образовывает. И если его отыскать и постучать, то как раз в бабушкиной комнате гулко так звучит: вот, вот это она слышит. Но отыскать – тоже ведь интересная задача!