Немножко Северной рабоче-окраинной лирики
Шрифт:
Среди прочих, две важных миссии исполняла Евдокия Васильевна.
Первая – утром присутствовать на входе в школу и зорко наблюдать наличие «сменки». То есть, для этого на вход обязательно ставились двое крепких учеников дежурного класса, но их еще можно было как-то уговорить, уболтать, шантажом и угрозами, но проскочить, то мимо Евдокии, если она подходила на усиление контроля – не проходил никто. Складывалось полное ощущение, что если, к примеру, «сменку» забыл бы сам директор школы Григорий Павлович – она бы и его развернула и отправила домой. «Забыл», «потерял», «перевесили»,
Вторая миссия была обратна первой: на переменах Евдокия Васильевна стояла у дверей школы насмерть и не выпускала никого, ни по какому поводу: ни покурить, ни «мне к врачу», ни «я заболел, температура 40» – НИ-КО-ГО. Даже если бы заболел директор Григорий Павлович – сначала в медкабинет, к Татьяне Яковлевне, и пусть Татьяна Яковлевна лично подойдет и подтвердит. Или – жди звонка с четвертого урока.
Пришла зима, и обе линии повествования счастливо сошлись в «Эпизод 3. Миссия невыполнима».
Да, была зима, снег еще такой густой валил, тогда зима в Москве была не как сейчас!
И продленка наша долго гуляла, а потом мы пошли обратно в школу.
– Отряхни шапку от снега! – строго сказала Евдокия Васильевна одному из учеников.
Он отряхнул.
– Отряхни шапку от снега как следует!
Отряхнул еще раз.
– Отряхни нормально, кому говорят!
Шапка-то белая, напомню, что есть важнейшая художественная деталь. А Евдокия Васильевна старенькая уже, подслеповатая.
– ОТРЯХНИ СНЕГ С ШАПКИ!!!
Так они и стояли друг против друга. Причем один из них всё сильнее понимал свое безвыходное положение, а уж о том, какие меры социальной защиты применялись Мегерой Сергеевной к опаздывающим… «И живые позавидуют мертвым».
К счастью, тут подошел мой старший товарищ Тасик, который сходу (в отличие от меня) понял, в чем суть вопроса. После чего выдал мне свой «петушок», а сам проследовал внутрь и вовсе без шапки. Все-таки Тасик был старше и намного умнее, и вообще, и в житейских вопросах в частности.
Ну а я – длительное пребывание на свежем воздухе в состоянии эмоционального всплеска вылилось в ОРЗ, так что тот день, к большому облегчению, стал моим последним «продленным».
А там и весна пришла.
Ну а на следующий год – была куплена уже нормальная, пацанская шерстяная шапка-«петушок».
«Семен Михайлович Буденный скакал на рыжем кобыле…», как пелось в одной хорошей песне нашего детства. Вот такая простая история.
PS. Кстати говоря. Наша школа сравнительно новая, семидесятых годов, и номер 186 ей достался «по наследству», от одной из старых московских. Так вот: «первая» школа №186 располагалась на Большом Каретном, да, да, конечно, именно в ней и учился Владимир Высоцкий. Так что номер не простой, а «с репутацией». Но об этом – уже в другой раз.
«Славик»
Когда в 1979 году мы переехали в Бескудниково…
На самом деле наш район нынче именуется «Западное Дегунино», но тогда особо подробного деления не было. Большинство москвичей полагали, что Бескудниково – это такая московская дыра, куда не то что метро не ходит, но и автобусы с троллейбусами заворачивают редко и крайне
Одна из частей Бескудникова с давних пор зовется «Девятый квартал», или попросту «Девятый». История не сохранила информацию о кварталах с первого по восьмой, и существуют ли кварталы с номерами 10 и выше – науке неизвестно. Повезло именно Девятому: в честь него была названа остановка общественного транспорта. Так и повелось в речи аборигенов: Девятый да Девятый. Скорее даже, «Девятый» – это не квартал целиком, а остановка и небольшой пятачок с магазинами в цокольном этаже двенадцатиэтажной «башни».
Теперь сама история.
Был жаркий августовский вечер, а год был 1980-й или 81-й (сегодня трудно поверить, но когда-то в Москве случались жаркие августовские вечера!) И вот возвращается мама Таня с работы и рассказывает нам с папенькой следующую историю:
– Слушайте, мужики. Вышла я сегодня на Девятом, смотрю – бочку с квасом привезли. Народу – тьма! (ну да, жарко же – прим.авт.) Я подошла, смотрю – Валька из пятого дома стоит. Я прикинула – успею я до дома за банкой трехлитровой сбегать, пока ее очередь подойдет, или не успею…
А в начале очереди – какой-то шум. Я сперва подумала – кто-то без очереди пытается пролезть… а потом оказалось: ровно наоборот!
– Как это ровно наоборот? – удивились мы с папенькой.
– А вот так. В общем, стоит такая бабушка, вся культурная, и ее буквально всей толпой уговаривают без очереди взять. А она – ни в какую. И тогда какой-то мужик её чуть ни в охапку сгреб и к бочке переставил. И сказал: «Мать, ну ты что! Такого внука вырастила – неужто мы не пропустим!» А она еще смущенно так: «Ну просто Славик позвонил, сказал, заскочит, а его редко сейчас отпускают, а он когда приезжает, всегда кричит: бабуль, кваску бы!» Короче, я так поняла, что Славик этот у нее – не то футболист, не то хоккеист какой-то, чуть не за Сборную играет… И фамилия у него, только я не поняла, вроде на «Ф»…
Мама Таня у нас, конечно, Петров-Михайлов-Харламов и Шалимов-Шадрин-Якушев знала, но не более.
– Фетисов что ль?! – изумленным хором воскликнули мы с папенькой.
– О, точно: Фетисов! А что, правда известный хоккеист?
Ну тут мы с папенькой, хоть и были с детства топовыми поклонниками «Спартака», улыбнулись:
– Ну да. В общем, немножко известный, прямо скажем!
Так мы поняли, что не такая уж наше Бескудниково и дыра, раз тут проживают и бабушка Вячеслава Фетисова, и приятные, отзывчивые люди, любящие хоккей, как и мы. Короче говоря – будем жить!
PS. На маленьком островке суши между Дмитровским, Коровинским и улицей Селигерской издревле стояла хоккейная коробка. Намоленное место. Когда прошлым летом там затеяли очередную «точечную застройку», я очень переживал, не снесут ли… Но, к счастью, коробка уцелела. Просто всякий раз проходя мимо нее, я задумывался: уж не тут ли делал первые шаги в Большой Хоккей «Славик», сыгравший, между прочим, и один матч в составе «Спартака»! В общем, если у кого есть авторитетная информация – прошу поделиться.