Немножко Северной рабоче-окраинной лирики
Шрифт:
В хорошей истории все линии повествования неизменно сходятся в одну пространственно-временную точку – и сейчас именно это и произойдет.
Однажды привычно шел юный москвич по станции «Новослободская», а интуристы восторженно фотографировали архитектурные детали, и юный москвич даже любезно ускорился, чтоб не загораживать их собой. Щёлк, щёлк, еще вспышка. И вроде москвич отошел уже далеко, а как будто все равно вспыхивает прямо в лицо ему…
И тут страшная мысль буквально пронзила его молодые мозги. Шапка! Это его самого фотографируют интуристы! Среди которых, возможно, находятся
И тут же представились москвичу заголовки завтрашней империалистической прессы, какой-нибудь «Вашингтон пост» или «Нью-Йорк таймс»:
«Несмотря на самый разгар холодной войны, московские школьники практически не таясь демонстрируют свою приверженность идеалам свободы и демократии…»
«Невзирая на все усилия коммунистической пропаганды, бесстрашные юные москвичи с гордостью показывают свое стремление к светлому капиталистическому будущему…»
И тому подобное.
(голосом Данилы Багрова из к/ф «Брат-2») Зря вы так. Я Родину люблю…
Да, это на Северной рабочей окраине – и в самом деле круто. Но то – как бы наши внутренние дела и разборки. Кто за Спартак, а кто за ЦСКА. Кто за «итальянцев», а кто за «хэви метал». А тут – внешняя политика. Тут совсем другой разговор. Тут – да практически измена Родине!
Решение созрело мгновенно: тут же сорвал с себя юный москвич шапку и засунул в карман. И победоносно поглядел на интуристов. И даже показал им нечто вроде «среднего пальца», только жест этот тогда еще не был широко известен. «Накося-выкуси! Русские не сдаются!»
И опустили в печали свои объективы интуристы. Их можно было понять: такой пропагандистский материал сорвался, такой ведь «хайп» можно было поднять, такой «холивар» учинить… ан нет.
И неизменно с того дня москвич снимал в метро свою крутую шапку…
Прошло много-много лет. И страна стала совсем другая, и иные идеалы восторжествовали, и «Новослободская» обрела долгожданную пересадку и помощь в лице «Серой ветки». Неизменно одно: по-прежнему она – одна из самых красивых станций, и по-прежнему много на ней любопытствующих иностранных граждан. И глядя на них – бывший юный москвич, пусть и давно уже не юн, но все равно вспоминает давнюю историю. Вспоминает – и улыбается.
«Эстакада на Фестивальной, Часть 1. Дао погруз-разгруза»
Возведение «платной Ленинградки» и входящей в ее состав эстакады радикально изменило не только транспортную ситуацию на Северной рабочей окраине, но и, не побоюсь этого слова, ее богатый внутренний мир. В частности, нарушено было плавное течение улицы Зеленоградской, ставшей мне родной за 15 лет на ней проживания, и теперь она состоит как бы из двух частей, Моссельмашевской и Ховринской, так сказать.
Теперь таких улиц у нас три. Смольная ведь тоже сначала упирается в Парк Дружбы, но затем благополучно и в чем-то символически вновь возрождается к жизни подле Аксиньинской церкви. Схожим образом ведет себя и улица Флотская, которая вроде бы втыкается в Онежскую, но затем продолжается в районе так называемого квартала «Чикаго».
Но сейчас не об этом.
Пока трассу строили и крушили всё вокруг, я с некоторой тревогой поглядывал на одно неприметное здание на улице Талдомской, не угодит ли и оно под бульдозер. То есть, если бы и угодило, то ничего страшного, конечно, не случилось бы, но все-таки…
Когда-то давно, на заре еще «лихих девяностых» в полуподвале того здания располагался склад одной богоугодной организации частной формы собственности, а я на этом складе в летние каникулы трудился младшим грузчиком под началом великого человека Александра Тимофеевича Каравайцева…
Тимофеич был, конечно, персонажем ослепительной мудрости. Сколько жизненных уроков он преподал юному студенту – и не перечесть! И это помимо чисто практических навыков (вы умеете таскать пианино по лестнице? Я умею). А четыреста сравнительно честных способов спереть какую-нибудь полезную в хозяйстве вещь прямо из-под носа у приезжего экспедитора? (но об этом – в другое время и в другом месте).
А однажды…
А однажды к Каравайцеву приехал какой-то его дружок, коих у него было множество, после чего они долго о чем-то беседовали на детской площадке, а я сидел в сторонке на лавочке и любовался окружающим летним пейзажем, который был прекрасен, потому что отдыхать – не работать, особенно в условиях повременной оплаты труда.
Причем приехал дружок не просто так, а на «мерседесе». «Мерседес», правда, был примерно такой же модели и года выпуска, как у Владимира Семеновича Высоцкого в кинокартине «Спасибо что живой», но все равно: иметь свой «мерседес» летом 1992 года было довольно круто. Особенно с точки зрения бедного студента.
Потом полуденный гость уехал, а Каравайцев подошел ко мне и спросил:
– Знаешь, кто это был?
– Откуда же мне знать, Александр Тимофеевич?
Здесь Каравайцев неторопливо закурил, а потом задумчиво молвил:
– В принципе, такой же грузчик, как и мы с тобой. Такой же пролетарий умственного труда. А ездит на «мерседесе». И знаешь, почему?
– Почему, Александр Тимофеевич?
– Потому что знает, ЧТО грузить. А еще важнее – КУДА!
В переводе с образного языка мастера Каравайцева это означало дословно следующее: «Неважно, что ты всего лишь грузчик. Просто будь самим собой и всегда прислушивайся к голосу своего истинного «Я», а на мнение окружающих насчет тебя клади большой хрен – и сердце твое откроется для радости, и внутренняя гармония не заставит себя ждать».
Говорю же – великой мудрости был человек. Личные психотерапевты и новомодные «бизнес-коучи» говорят нам, в общем, то же самое, ну разве что чуть более сложными словами, и берут за это, между прочим, большие деньги. А Каравайцев всё уместил в два предложения – и абсолютно бесплатно!
Так я, в общем, с того дня и стараюсь жить. И всякий раз, пролетая с ветерком по новой эстакаде, непременно бросаю взгляд на склад, которого давно уж нет…
«Важно, что ты грузишь. А еще важнее – куда!»