Немой 1: охота на нечисть
Шрифт:
— Прости, княже! Погорячился!
— Да ладно! — отмахнулся князь. — Слушай, Василий Михалыч! Кого-то мне его кот напоминает!
Двери распахнулись. В зал вбежали Фома и княжич.
— Отец! — дурным голосом заорал княжич. Поскользнулся на подтаявшем льду и покатился прямо к трону.
Я проворно вытянул вперёд ногу и остановил его движение. Ушибётся ещё наследник! Нога удобно легла прямо на плечо распластанного княжича.
Под Фомой тонкая корочка льда просто треснула. Дружинник устоял на ногах. Оно и к лучшему!
Княжич оттолкнул мою ногу и вскочил.
— Отец! — звенящим от напряжения голосом спросил княжич. — Почему этот урод сидит на твоём троне? Да ещё и голый!
— Потому… — растерялся князь Всеволод, — потому что он меня спас! И я разрешил ему посидеть немного! В награду!
Княжич снова открыл рот, но отец перебил его.
— Да, как там тебя… Немой! Слезай уже с трона! Посидел, и хватит!
Да, пожалуйста! Всё равно у него сиденье жёсткое.
Я поднялся с трона и принялся натягивать штаны. И вдруг поймал пристальный восхищённый взгляд литовского посла.
Эй! Ты куда уставился, гад?! Вообще охренел от близости к Европе?
Я хотел показать послу средний палец, но передумал. Хрен его знает — ещё посчитает за приглашение. Отбивайся от него потом!
Вместо этого я побыстрее натянул штаны и сунул ноги в сапоги.
Но проклятый посол не унялся. Он чуть ли не бегом подскочил к нам и принялся своими сухонькими лапками жать руки мне и Сытину.
— Спасибо! Спасибо! — повторял посол, смешно растягивая слова.
Он похлопал меня по плечу и даже собрался обнять. Но я отпихнул посла на хер! То есть — в объятия к Сытину. Пусть он отдувается!
— Вы спасли нас от внука Айтвараса! — восторженно верещал посол.
Ни хрена себе! Если это внук — не хотел бы я встретиться с дедушкой.
Сытин взял посла за серебряную пуговицу на бархатном камзоле и притянул к себе.
— Давай-ка подробнее! — велел он.
После этого приказа посол сорок минут заливался соловьём.
Вкратце его рассказ сводился к тому, что где-то в дремучих литовских лесах живёт Огненный Змей Айтварас. Испепеляет непочтительных, принимает жертвоприношения от тех, кто ему поклоняется. Иногда одаривает просителей в ответ.
Помимо прочей ерунды Айтварасу принято дарить женщин. Хрен его знает, чем этот огненный змей-дедуля с ними занимается. Большую часть просто поджаривает и съедает. Но некоторые из них превращаются в огненных полуженщин-полузмей.
— Мы называем их дочерьми Айтвараса! — торжественно сказал посол. — Если же дочь Айтвараса сходится с обычным мужчиной — этот мужчина или умирает, или превращается в огненного змея. Так появляются внуки Айтвараса.
— А внучки? — уточнил Сытин.
— Нет! — замотал головой посол. — У Айтвараса есть только дочери и внуки. Вы же видели его яйца!
И посол показал рукой на пепел, оставшийся от Эйнаса.
— Не до того было, — пожал плечами
— А я очень подробно разглядел! — заверил нас посол.
Вот старый козёл!
— От души благодарю вас за наше спасение! — стрекотал посол. — Вы всегда будете желанным гостем в моём замке! И вы тоже, юноша!
Да хер тебе по всей морде!
— Охрененно! — подытожил Сытин, закончив допрос. — Значит, нам теперь предстоит ловить по всему Старгороду огненную бабозмею. Только этого мне не хватало!
Он выразительно сплюнул в лужу на полированном деревянном полу.
— Княже! Поступим так. Половину дружины я заберу с собой. Вторая половина будет охранять тебя и твою семью. Чтобы муха в терем не пролетела, пока мы не закончим охоту. Окна закрыть, двери — заколотить! Ни шагу даже во двор. Фома!
Фома, которому подбежавший Гиппократ Поликарпыч бинтовал руку, поднял глаза на Сытина.
— Ну?
— Откуда в младшей дружине взялся этот Эйнас?
— Его семья давно живёт в Старгороде, — неторопливо ответил Фома. — Бежали из Литвы от князя Азуоласа. Парнишка родился уже здесь. Отец — плотник. Они и живут в Плотницком конце, сразу за ручьём.
— В Плотницком конце? — переспросил Сытин. — Бля! Давно он в дружине?
— Почти год. Жил в казарме. Но часто ходил домой, помогал отцу. А последний месяц сидел здесь, тренировался.
— То есть, целый месяц он дома не был? Ты спрашивал — почему?
— Спрашивал. Он ответил, что отцу помощь пока не нужна.
— Урод он был, этот Эйнас! — громко сказал княжич. — Мы его били за конюшней, а он только утирался!
— Часто били? — спокойно спросил Сытин.
— Почти каждый день! — с вызовом ответил княжич.
— А он молчал, и из дружины не уходил. Понятно.
— Он и мне ничего не говорил, — виновато сказал Фома. — Я бы вмиг навёл порядок.
— А у нас и был порядок! — дерзко повысил голос княжич. — Это моя дружина! И в ней будут только те, кого я приму! Отец, ты же обещал!
— Мы — князья! — орал княжич. — Нам стыдно прятаться!
Ну, не дебил, бля?
— Я со своей дружиной весь Старгород переверну! У меня такие парни — из-под земли эту бабу достанут.
— Это верно, — кивнул Сытин. — Один её уже нашёл.
Он кивнул на пепел, который тёмным грязным пятном лежал посреди зала.
Князь Всеволод растерянно переводил глаза с сына на Сытина.
Не хочет перед мальчишкой трусом выглядеть.
Я с тоской вспомнил своего папаню. Он был фермером на Вальдирре и ни хрена не стеснялся, когда надо, взять в руки широкий кожаный ремень. Потому я и свалил из дома в пятнадцать лет на первом попавшемся грузовом космолёте. А потом понеслось — уличные кражи, полиция, кутузка.
Усталый майор с лицом, похожим на небритую лошадиную морду, тогда предложил мне выбор — армия, или тюрьма. Так я и попал в учебку космического десанта.