Немой 2: охота на нежить
Шрифт:
Мы упаковали в мешки остатки еды и оседлали лошадей. Соловей уселся позади Джанибека. Джанибек вполголоса затянул унылую восточную песню, а Соловей негромко подсвистывал ему, украшая тягучую мелодию переливами.
Охереть, бля! Никакой магнитолы не надо!
Мы подъехали к мосту через ручей. Тёмная болотная вода медленно, как песня Джанибека, текла в зарослях высокой осоки. На поверхности покачивались яркие жёлтые кувшинки с широкими листьями.
Конь осторожно ступил на узкий деревянный мост. Серые
Со стороны Лопухинки послышался яростный собачий лай. Прошка привстал на стременах и вгляделся вперёд.
— Бежит кто-то! — сказал он.
Я прикрыл ладонью глаза от солнца и вгляделся.
— Кажись, болотник!
— Он самый! — прищурившись, подтвердил Джанибек. Он прервал песню и потянул из чехла свой лук.
Болотник, хромая, пересёк мост и подбежал к нам. За ним по пятам, рыча и взлаивая, неслась свора деревенских собак.
— Давай сюда! — крикнул болотнику Прошка. Ухватил его за шиворот и ловко закинул на лошадь перед собой. Собаки с лаем запрыгали вокруг.
Одну из них я вытянул плашмя мечом. Собака жалобно завизжала и бросилась прочь.
Соловей коротко и оглушительно свистнул. Ещё несколько собак покатились по траве. Остальные отбежали подальше, но лаять не перестали.
— Что тут у вас за херня творится? — спросил я болотника.
— Так староста! — шмыгнул носом болотник. — Узнал, что я ходил жаловаться к князю, и велел спустить на меня собак.
Болотник шумно и прерывисто дышал и держался за ногу.
— Что там у тебя? — спросил я.
— Покусали. Еле отбился.
— Прошка, перевяжи его!
Прошка хотел спрыгнуть на землю, но собаки тут же подскочили, клацая зубами в воздухе.
— Вот суки злобные! — я потянул из ножен меч.
— Погоди, князь! — остановил меня Соловей.
Он вытянул губы трубочкой и принялся насвистывать странную мелодию. Долгие звуки лесенкой поднимались вверх, потом, словно по горке, скользили вниз.
Фьють!
И опять поднимались неторопливо, как уставший человек.
Собаки бегали кругами, прислушиваясь к странному свисту. Вот особо наглая пятнистая сука плюхнулась толстой жопой на землю и насторожила висячие уши. А затем принялась негромко подвывать щемящему свисту.
Остальные собаки тоже плюхнулись на траву. Через несколько минут над округой разносился заливистый свист в сопровождении собачьего хора.
Хоть уши затыкай, бля!
Но на нас собаки уже не обращали внимания. И то хорошо!
Прошка соскочил с седла:
— Стягивай штаны! — сказал он болотнику.
Качая головой, осмотрел глубокие кровоточащие следы зубов.
— Как только ногу тебе не отгрызли, падлы!
— Ничего, заживёт! — скривился болотник. Голубыми глазами он изумлённо поглядывал на Соловья, занятого дрессировкой собак.
— Конечно, заживёт! Сейчас подлечим!
Прошка полез в мешок и достал оттуда небольшую деревянную банку в плотной крышкой.
— Потапыч дал! Сказал — можно любые раны мазать.
Он открыл банку, подцепил на палец немного прозрачно-жёлтой мази и намазал ногу болотника. Затем принялся бинтовать её чистой тряпкой.
— Не жжёт?
— Холодит, — ответил болотник и принюхался.
— Мёд, мята, жир какой-то... Больше не могу разобрать.
— Потапыч — знатный колдун! — прищёлкнул языком Джанибек. — Всё заживёт!
Он презрительно посмотрел на воющих собак и наклонился ко мне.
— Может, перещёлкать их, пока не соображают? Достали выть!
Я покачал головой.
— Не надо. Вон, хозяева их спешат. Сейчас с ними разбираться придётся.
Со стороны деревни торопливо шагали человек двадцать лохматых мужиков, вооружённых вилами, баграми и топорами. За ними кучкой спешили бабы. По сторонам дороги бежали любопытные пацаны.
Бля! Только неипической битвы с селянами нам не хватало! И людей жалко, и с князем Всеволодом потом заипусь объясняться.
Я натянул поводья и призадумался.
Глава 15: Разведка
— Херня! — тряхнул головой Джанибек. — Соловей их свистом придержит, а мы с Прошкой щёлкнем парочку самых голосистых. Остальные разбегутся.
— Ипанулся? Это уважаемые граждане — они налоги платят, в отличие от некоторых. Но на прицеле их держите, на всякий случай. Соловей!
— Аюшки? — отозвался композитор.
— Можешь не свистеть пока? Не хер все козыри сразу светить.
Я вздохнул, слез с коня, сделал суровый хлебальник и отправился общаться с уважаемыми гражданами.
Неторопливо шагая по узкому мосту, я взглядом выбирал в толпе мужиков заводилу.
Кузнец? Важная птица. Лошадь подковать, плуг починить, гвоздей купить — к нему идут. Высокий, в прожжённом брызгами металла фартуке. Русые волосы перехвачены кожаным ремешком. В крепкой руке — кувалда. Такой въипёт — мало не покажется. Взгляд прямой, честный.
Блядь, когда мне уже кузнецы перестанут попадаться?
Мельник? Тоже не последний человек в деревне. С урожаем к нему со всей округи едут — мука всем нужна. Коренастый, лицо круглое, серьёзное. На рукавах и щеке — белая мучная пыль.
Кстати! На кой хер деревенским строить мельницу, если одна уже есть? Интересный вопрос!
Я перешёл ручей и шагнул с последней гнилой доски на утоптанную землю.
— Какого хера мост шатается? Починить некому?
— Дык это... — начал было говорить ближайший мужик, державший в левой руке вилы.
Но я отодвинул его с дороги и шагнул к тому, на кого после моего неожиданного вопроса взглянули и кузнец, и мельник.