Немые и проклятые
Шрифт:
— Я заплачу за ужин.
— Ты меня обижаешь. Не настолько все плохо. Финансовые трудности — это маячащий на заднем плане жизни довесок к остальным неурядицам.
— Тем более полезна порция развлечений на переднем плане жизни, Хавьер, — сказала она. — Этот твой брат, скотовод Пако, хоть чем-то помогает?
— Отношения у нас ровные. Но помочь мне не в его власти. Мануэла и им тоже вертит: она ведь ветеринар. Одно слово о возможной угрозе коровьего бешенства в стаде — и ему конец.
— Ты на редкость
— Спасибо, — поблагодарил он, решив не упоминать, что это скорее всего сказывается действие лекарств.
— Я продолжаю считать, что тебе необходимо развлечься.
Молчание. Фалькон постукивал по блокноту. Консуэло покорилась неизбежному, выдохнув с дымом наполнившую ее грудь печаль.
— Задавайте вопросы, старший инспектор, — обреченно проговорила она, поманив его к себе.
— Ты можешь все же называть меня Хавьер.
— Что ж, Хавьер, кое-чему ты все же научился.
— Например?
— Как успокоить человека… вернее, как успокоить подозреваемого перед допросом.
— Думаешь, ты подозреваемая? — спросил он.
— Думаю, я — та, кто может оживить развитие отношений следователь — подозреваемый, — сухо произнесла она.
— Откуда ты знаешь, что это было убийство?
— А почему ты здесь, Хавьер?
— Я расследую любую смерть, произошедшую не по естественным причинам.
— Рафаэль умер от сердечного приступа? — Фалькон покачал головой. — Значит, это убийство.
— Или самоубийство по сговору.
— По сговору? — повторила она, вытаскивая очередную сигарету. — Что за сговор?
— Мы нашли сеньору Bегу наверху, она задушена подушкой.
— О, боже! — вскрикнула Консуэло, оглядываясь через плечо. — Марио, бедняжка!
— Сеньор Вега выпил литр жидкости для прочистки труб, разбавленной чем-то или отравленной, либо перед этим он принял таблетки. Придется подождать отчета судебного медика.
— Поверить не могу.
— Значит, ты не думаешь, что Вега был способен на самоубийство?
— Казалось, он так любит жизнь! Его работа, семья… Марио он просто обожал. Только что купил новую машину. Они собирались ехать отдыхать…
— Сеньор Вега был дома, когда ты звонила насчет Марио вчера вечером?
— Я говорила с Лусией. Мне показалось, он дома, но точно я не знаю.
— Куда они собирались поехать? — спросил Фалькон.
— Обычно они ездили в Эль-Пуэрто-де-Санта-Мария, но в этот раз решили, что Марио достаточно большой, сняли дом в Ла-Холле возле Сан-Диего. Собирались сводить его в аквапарк и в Диснейленд.
— Во Флориду ехать было бы ближе.
— Для Лусии там слишком сыро, — пояснила она, наконец-то прикурила и покачала головой, глядя в потолок. — Кто может представить, что творится в головах других людей?
— Его адвокат ничего не говорил об этой поездке.
— Адвокат мог не знать. Рафаэль был
— Значит, он любил держать все под контролем?
— Как большинство успешных бизнесменов.
— Вы познакомились через Рауля?
— Рафаэль очень поддержал меня, когда Рауля убили.
— Он разрешал Марио оставаться у тебя на ночь.
— Мои дети ему тоже нравились.
— Марио часто у вас ночевал?
— Не реже раза в неделю. Чаще всего в выходные, когда я посвободней, — ответила она. — Единственное, чего он не позволял Марио, это залезать в бассейн.
— Удивительно, что у сеньора Веги не было бассейна.
— Был, но Рафаэль его засыпал и заложил дерном. Он их не любил.
— Кто-нибудь еще знал, что Марио ночует у тебя?
— Да все соседи — у мальчишек ведь шумные игры, — усмехнулась Консуэло. — По-моему, Хавьер, копаться в таких мелких деталях ужасно утомительно, а?
— Знаешь, именно повседневные мелочи позволяют узнать, как люди жили на самом деле. Из маленьких деталей складывается общая картина, — сказал он. — Раньше мне действительно это казалось скучноватым, но теперь, как ни странно, я нахожу такую работу увлекательной.
— С тех пор как начал жить заново?
— Что, прости?
— О… я не хотела быть бестактной.
— Я и забыл о твоей вечной иронии… это ведь в твоем духе, не так ли, донья Консуэло?
— Без «доньи» можешь обойтись, Хавьер, — сказала она. — Тебе ирония не к лицу. И прости. Это была мысль, которую не следовало озвучивать.
— Чего только не думают про меня люди! Эта история сделала меня притчей во языцех. Повезло еще, что людям хочется задать сразу так много вопросов и они не знают, с чего начать.
— Я всего лишь хотела подчеркнуть, что прекрасно понимаю твое пристальное отношение к деталям. Когда рушится основа жизни, повседневные мелочи и впрямь приобретают особое значение. Они не дают всему рассыпаться, — задумчиво проговорила Консуэло. — Мне самой пришлось многое перестраивать со времени нашей последней встречи.
— Новая жизнь, новый дом… новый любовник? — спросил он.
— Я это заслужила, — ответила она.
— Спрашивать — моя работа.
— Это личный интерес или просто вопрос в ходе следствия?
— Скажем так: и то и другое.
— У меня нет любовника, и… если ты к этому подводил, я не интересовала Рафаэля.
Фалькон прокрутил ее слова в голове и не уловил никакого подтекста.
— Вернемся к мелочам, — сказал он. — В котором часу ты говорила с сеньорой Вегой?
— Около одиннадцати. Сказала, что уложила Марио и он заснул. Обычный разговор двух матерей, вот и все.