Ненаглядная красота
Шрифт:
Рассердилась Баба-яга, а сказать-то нечего.
— Ну, коли так, иди спать, и я сейчас лягу.
Пошла Василиса за печку и слышит — Баба-яга говорит:
— Ты, девка-чернавка, печь разожги, огонь размечи, я проснусь — Василису зажарю.
Легла Баба-яга на лавку, положила губы на полку, ступней закрылась, захрапела на весь лес.
Заплакала Василиса, вынула куколку, положила перед ней хлебца корочку.
— Куколка-голубушка, хлеба покушай, моего горя послушай. Хочет меня Баба-яга
Ну, куколка её всему научила: что делать, как быть, как беду избыть.
Бросилась Василиса к девушке-чернавушке, в ноги поклонилась.
— Помоги мне, девушка-чернавушка! Ты не столько дрова поджигай, сколько водой заливай. Вот тебе за это мой шёлковый платочек.
Отвечает ей девушка-чернавушка:
— Ладно, милая, я тебе помогу. Буду долго печь топить, буду Бабе-яге пятки чесать, чтобы ей крепче спать. А ты убегай, Василисушка!
— А меня всадники не поймают? Назад не воротят?
— Нет, — говорит девка-чернавка, — белый всадник — это день ясный, красный всадник — солнце золотое, чёрный — ночь тёмная. Они тебя не тронут.
Выбежала Василиса в сени. Бросился к ней кот-воркот, ладит её исцарапать. Кинула ему Василиса пирожок. Он её не тронул.
Побежала Василисушка с крыльца. Выскочила собака, ладит её искусать. Девушка ей хлебца бросила. Собака её отпустила.
Побежала Василисушка прочь со двора. Хотела ей берёзка глаза выстегать. Она её ленточкой перевязала, и берёзка девушку пропустила.
Хотели ворота захлопнуться. Василиса им петельки салом смазала, они перед ней и растворились.
Выбежала девица в чёрный лес. А тут и чёрный всадник проскакал, стало в лесу темным-темно. Как без огня домой дойти? Как без огня в избу войти? Мачеха со свету сживёт. И тут куколка Василису научила. Сняла Василиса череп с забора, на палку надела.
Бежит девушка через тёмный лес, — у черепа глаза светятся, тёмной ночью, как днём, светло.
А Баба-яга проснулась, потянулась, Василисы хватилась, бросилась в сени.
— Кот-воркот, девушка мимо бежала, — ты её исцарапал?
А кот-воркот ей в ответ:
— Я тебе, Баба-яга, десять лет служу, ты мне корочки не дала, а она мне пирожка дала!.. Вот я её и пропустил.
Бросилась Баба-яга во двор.
— Пёс мой верный, искусал ты девку непослушную?
А собака в ответ:
— Я тебе сколько лет служила, — ты мне косточки не бросила, а она мне хлебца дала. Я её и пропустила.
Закричала Яга зычным голосом:
— Берёза, моя берёза, ты ей глаза выстегала?
А берёза ей в ответ:
— Я у тебя десять лет расту, — ты мои веточки верёвочкой не подвязала, а она меня ленточкой обвила. Я её и пропустила.
Подбежала Баба-яга к воротам.
— Ворота мои крепкие, вы закрылись, задержали
А ворота ей в ответ:
— Мы тебе сколько служили, — ты нам в петельки воды не подлила, а она нас сальцем смазала. Мы её и пропустили.
Рассердилась тут Баба-яга. Стала собаку бить, кота трепать, ворота ломать, берёзу рубить. Уходилась, упарилась, притомилась. Не стала Василису догонять.
А Василисушка домой прибежала.
Видит — в доме огня нет. Выбежали мачехины дочки, забранились, заругались:
— Что долго ходила, огня не несла? У нас никак огонь в доме не держится. Уж мы высекали, высекали, никак не высекли, а который от соседей принесли, тотчас в избе гас. Авось, твой огонь будет держаться.
Внесли череп в горницу, а глаза из черепа так и глядят на мачеху да на её дочерей, так их огнём и жгут. Те было прятаться, но куда ни бросятся, глаза всюду за ними так и следят.
К утру совсем сожгло их в уголь, а Василису не тронуло.
Зарыла Василиса череп в землю, — вырос на этом месте алый розовый куст.
Не захотела Василиса в этом доме оставаться, пошла в город и стала жить у одной старушки.
Вот как-то и говорит она старушке:
— Скучно мне, бабушка, без дела сидеть. Купи-ка мне самого лучшего льну.
Купила ей бабушка льну; села Василиса прясть. Работа у неё так и горит, веретёнышко так и жужжит, нитка тянется ровная, тонкая, как золотой волосок. Стала Василиса полотно ткать, выткала такое полотно, что в игольное ушко вместо нитки вдеть можно. Выбелила Василиса полотно белее снега.
— Вот, бабушка, — говорит Василиса, — продай это полотно, а деньги себе возьми.
Взглянула бабушка на полотно и ахнула.
— Нет, дитятко, такое полотно кроме царевича и носить некому. Понесу-ка я его во дворец.
Увидал царевич полотно, подивился.
— Ты что хочешь за него? — спрашивает.
— Этакому полотну цены нет, я тебе его в дар принесла.
Поблагодарил царевич и отпустил старуху домой с подарками. Хотели царевичу из того полотна рубашки сшить, да никто не брался: очень работа тонкая! Позвал царевич старуху и говорит:
— Умела ты соткать такое полотно, умей из него и рубашки сшить.
Старуха отвечает:
— Не я, царевич, пряла, не я ткала, а девушка Василисушка.
— Ну, так пусть и сошьёт она.
Воротилась старушка домой, рассказала обо всём Василисе. Василиса рубашки сшила, шелками расшила, скатным жемчугом унизала. Отнесла старушка рубашки во дворец.
Села Василиса у окошка в пяльцах шить. Вдруг видит — бежит царский слуга.
— Требует тебя царевич к себе во дворец.
Пошла Василиса во дворец. Как увидел царевич Василису Прекрасную, так и обмер.