Ненаглядная красота
Шрифт:
Доезжают до табуна конского.
— Пастухи, пастухи, чей табун пасёте?
— Кузьмы Скоробогатого.
— Ну, любезный зятюшка, много же у тебя коней!
Доезжают они до золотого дворца.
Лисонька их встречает, вводит в палаты белокаменные, подводит к столам убранным. Кузенька удивляется, да помалкивает, а Лисонька ему на ухо шепчет:
— Всё твоё теперь, Кузенька. Отслужила я тебе курочек.
Вот они там день живут и другой живут; они год живут и другой живут; они век живут и нас в гости ждут.
Вот заболел старик, стал умирать и говорит:
— Сыны мои милые, как я умру, вы каждый в свой черёд приходите на могилу ко мне — одну ночь переспать, обо мне погоревать.
Сказал это и умер.
Ну, похоронили старика.
Приходит первая ночь. Надо старшему брату ночевать на могиле. А ему и лень, и страх берёт.
Он и говорит Ивану-дураку:
— Иван-дурак, поди-ка ты к отцу на могилу, поночуй за меня. Я тебе за это пряник дам.
Ну, Иван-дурак собрался, пошёл на могилу, завернулся в кафтанишко, да и лёг. В полночь вдруг могила раскрылась. Встал старик из могилы и спрашивает:
— Кто тут? Ты, старший сын?
— Нет, батюшка, я — Иван-дурак.
— Что же старший сын не пришёл?
— То ли боится, то ли ленится.
— Ну, — говорит старик, — твоё счастье.
И лёг отец снова в могилу.
Тут и рассветать стало.
Ну, Иван пришёл домой, получил пряник, на печь залез.
— А что, Ванька, — спрашивает старший брат, — хорошо ли на могиле ночевал? Чего-нибудь на могиле видал?
— Хорошо, — говорит, — ночевал, ничего не видал.
Ну, вторая ночь подошла. Средний брат говорит:
— Ванька, сходи за меня на могилу, я тебе пирога дам.
— Ладно, — говорит.
Слез с печи, пошёл на могилу.
В полночь могила раскрылась. Отец встал.
— Кто тут? Ты ли, мой средний сын?
— Нет, я — Иван-дурак.
— А что же средний сын не пришёл?
— То ли боится, то ли ленится.
— Ну, — говорит старик, — твоё счастье.
И лёг отец снова в могилу. Тут и рассветать стало.
Ну, Иван пришёл домой, получил пирог, на печь залез.
— А что, Ванька, — спрашивает средний брат, — хорошо ли ты на могиле ночевал? Чего-нибудь на могиле не видал?
— Хорошо, — говорит, — ночевал, ничего не видал.
Вот и третья ночь пришла. Надо Ване за себя идти. Братья над ним смеются:
—
— Ничего, — говорит, — я и без пирога переночую.
Пришёл Ванька на могилу, спать лёг.
Открылась могила, вышел старик.
— Кто тут?
— Да я же, батюшка, — Иван-дурак.
— Ну, Ванюшка, ты добрый сын! Пойдём со мной в чисто поле.
Вышли они в чисто поле. Старик крикнул по-звериному, свистнул по-змеиному. Прибежал конь богатырский. Бежит — земля дрожит, из ноздрей пламя пышет, из ушей дым валит.
Крикнул коню старик:
— Стань передо мной, как лист перед травой!
Конь перед стариком на колени пал.
Старик говорит:
— Сивка-Бурка, вещий каурка, служи сыну моему, как мне служил!
Потом старик велел Ивану в правое ухо коню влезть, в левое вылезть. Послушался Иван: влез коню в правое ухо, в левое вылез и стал таким молодцом, что ни в сказке сказать, ни пером описать.
— Ну, — говорит старик, — больше ко мне на могилу не ходите. — И пропал с глаз.
Иван в левое ухо коню влез, в правое вылез, стал снова дураком. Коня отпустил, домой пришёл, на печь завалился.
— Что, Ванька, — братья спрашивают, — никого на могиле не видал, ничего на могиле не слыхал?
— Нет, — говорит, — ничего.
Вот живут-поживают. Вдруг от царя приказ. Была у царя дочка-красавица, какой на свете не сыскать, а всё никак не могла себе жениха по сердцу найти. Вот царь и приказывает:
— Посажу я дочку в высокий дворец, у окошка решётчатого. Кто на коне до окна допрыгнет, царевну поцелует, — за тем ей и замужем быть.
Стали со всех сторон собираться молодцы на добрых конях — за царевной прыгать. Старшие братья тоже собираются, а Иван-дурачок с печи ноги спустил, да и просит:
— Дайте и мне, братцы, коня, я тоже поеду — счастья попытаю.
Братья над ним смеются:
— Сиди дома, дурак! Туда же! За соколами — курица.
Стал Иван горько плакать, горько рыдать. Вывели они ему шелудивую лошадёнку.
— Езжай, дурак! Людей смеши.
Лошадёнка на ногах шатается, на каждом шагу спотыкается. Люди над дураком смеются.
Выехал Иван в чисто поле, в широкое раздолье, свистнул молодецким посвистом:
— Сивка-Бурка, вещий каурка!
Вот Сивка бежит — земля дрожит, из очей пламя пышет, из ноздрей дым валит. Иван-дурак в одно ухо влез, в другое вылез, стал молодцом, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Поскакал во дворец. Народ на него смотрит — любуется.
Во дворце, в башне бревенчатой царевна сидит — раскрасавица!
Разогнал Иван коня, прыгнул, — три бревна не допрыгнул. Народ охнул. Иван крякнул. Завернул коня в чисто поле, да как мимо братьев ехал, плёткой их протянул. Вот прискакал в чисто поле, коню в одно ухо влез, в другое вылез, стал дураком, домой пошёл, на печь завалился.
Братья приезжают, рассказывают:
— Ну, Ванька, какой богатырь был — мы такого и сроду не видывали. Только три бревна не допрыгнул. Видел народ, откуда приехал, да не видел, куда уехал.