Ненаглядная жена его светлости
Шрифт:
– Перенесу поклажу и отправлюсь, – ответил кучер. – Что-то хотите передать его светлости?
Она хотела.
Очень.
Но что-то держало, не давало решиться. С другой стороны, что она напишет?
Добралась нормально? Это и Умар передаст.
Спасибо за ночь? Банально. И герцог может решить, что она напрашивается на повторение.
Щёки снова опалил румянец, и девушка опустила голову.
Ну и что, что ей понравилось? Инициатива должна исходить от мужчины.
Написать: «скучаю»? Но Арман ничего ей не обещал.
Правда, для того чтобы она ему поверила, Арману придётся, во-первых, расстаться с экономкой. И, во-вторых, приехать за Соней лично. Герцог знает, где она, Умар знает, как быстро сюда попасть. Если муж захочет – навестит. А нет... Что ж... Значит она, Соня, будет налаживать жизнь без оглядки на его светлость.
Глава 20
Солнце встало, и замок окончательно пробудился.
Жизнь шла своим чередом, словно и не было тут никогда её светлости, герцогини Д’Аламос.
Впрочем, слуги ещё вчера, как только герцог отдал приказ собирать вещи и готовить карету, всласть обсудили новость о высылке миледи.
Вдова приступила к своим обязанностям экономки, отмечая, что поведение прислуги неуловимо изменилось. Снова на неё смотрят как на хозяйку, снова заискивают и стараются угодить!
Слуг можно понять – не будешь держать нос по ветру, пропустишь смену приоритетов – пострадаешь, а то и без работы останешься. Но как же неприятно такое непостоянство!
Получается, о настоящей преданности можно только мечтать: кто в данный момент платит, тому и служим. Заплатит больше недоброжелатель, сдадут хозяина с потрохами...
Герцог в постели тоже не залежался – встал с первыми лучами дневного светила, быстро собрался и отправился в город.
Краем уха она слышала – ловить какого-то музыканта.И подумала – хорошо, что милорд уехал, ведь если он что-то вспомнит или задаст ей прямой вопрос, она не сможет солгать! И тогда...
К гадалке не ходи – Арман мог бы простить безобидную шутку. Или непреднамеренную оплошность, если та не нанесла урон здоровью или делам. Но манипуляцию с собственной памятью не простит ей никогда.
В стремлении стереть из его головы впечатления о ночи с навязанной женой она пошла на крайнюю меру, рискнув не только чувствами Армана, но и своим будущим.
Если герцог отправит её обратно, в графство...
Там графиню ждёт не дождётся проклятый Фернан! И на этот раз её уже никто и ничто не спасёт.
Женщина судорожно вздохнула и стиснула кулачки – если Арман её прогонит, то ей не жить! К сожалению, у неё нет другого места, где она была бы в безопасности. Единственное, что ей принадлежит, и то только пока она жива – небольшой дом на границе между графствами.
Знала бы, что всё будет так печально, хоть денег бы запасла, но ничто не предвещало, что Анри, её дорогой Анри умрёт так рано. И так скоропостижно!
Любила ли она мужа?
Уважала и испытывала к нему бесконечную благодарность – это да. А любовь... Думала, что любит, пока не встретила другого.
Перед мысленным взором графини встала сцена с бракосочетания: самый конец обряда, когда их уже объявили мужем и женой.
Храм утопает в цветах и гостях. Где-то на краю маячит перекошенное от бессильной злобы лицо кузена. Но он ей больше не страшен – теперь за Адель есть кому заступиться!
Женщина видит себя, семнадцатилетнюю –радостную, полную надежд, в красивом белом платье. Рядом торжественный Анри, который нет-нет да бросает на молодую жену многообещающие взгляды, и она каждый раз вспыхивает от смущения и предвкушения.
Тут же стоит матушка супруга.
Герцогиня украдкой утирает слёзы и шепчет:«Как жаль, что Мишиэтого не видит! Как бы он был счастлив!»
И стоило священнику произнести заключительные слова обряда, завершающие ритуал, как рядом с миледи встал невесть откуда появившийся мужчина.
– Матушка, брат, простите за опоздание! Меня задержали дела, я и так спешил как только мог!
Она поднимает глаза, уже догадавшись, что это наконец приехал старший брат её мужа, и...
И мир останавливается, как останавливается и её глупое сердце.
Наверное, так и случается любовь с первого взгляда – как удар молнии. Как огромная волна, накрывшая с головой. И вот уже невозможно вздохнуть, а глаза сами так и поворачиваются в сторону высокой фигуры в тёмно-зелёном сюртуке...
Адель плохо помнила, что было дальше. Их наперебой поздравляли, она стояла с приклеенной к лицу неживой улыбкой, кивала, говорила ответные слова благодарности... Но как-то неосознанно, словно вместо неё это делает кукла.
К её ужасу, герцог тоже подошёл с поздравлениями. И не стал ограничиваться только словами, а на правах родственника поцеловал руку пунцовой от смущения невестки. Всего лишь руку, но ей и этого хватило, чтобы от избытка эмоций едва не потерять сознание.
Потом она два года носила в себе эту тайну, изо всех сил стараясь, чтобы никто не заподозрил, что к деверю она питает далеко не сестринские чувства.
Было сложно, особенно с Анри, но муж не виноват, что её так накрыло и внезапно поразило в самое сердце. Он был добр к ней, и Адель честно старалась сделать его счастливым. А когда Анри неожиданно умер от странной желудочной болезни, горько оплакивала его, а заодно и свою несчастливую судьбу.
Свекровь сдавала на глазах. Спустя короткое время после похорон сына она решила оставить всё мирское и посвятить себя Всевидящему. Как невестка её ни отговаривала, как ни умоляла, вдовствующая герцогиня уехала в Обитель.