Ненавидь меня
Шрифт:
— Нет, — она напрягается, и я практически ощущаю, как ее переполняет презрение к человеку, убившему ее отца, несмотря на беспомощный взгляд Лео. — Я хочу.
Бросив взгляд на дядю, кладу руку ей на живот и целую в изгиб шеи.
— Когда будешь готова, стреляй, Бродяга.
Просовываю пальцы под пояс ее спортивных штанов, потому что хочу, чтобы мои руки на ее теле были последним, что он, блядь, увидит.
Аспен дрожит, и на мгновение думаю, что мне придется взять все на себя… но тут она нажимает
— Срань Господня! — Она резко вдыхает. — Я сделала это.
Да, она, блядь, сделала.
Выхватив пистолет из ее руки, снова целую ее шею.
— Самое трудное позади, Бродяга.
Только это не так…
Потому что нужно убить еще одного человека.
Когда приближаюсь к нему, я практически задыхаюсь от охватившего меня гнева.
Понимая, что он следующий, он бьется на стуле, оказывая отчаянное сопротивление, пока я снимаю наручники с его правой руки.
Но я сильнее, и не только благодаря постоянным тренировкам, но и из-за всей ненависти, которую я взращивал в себе годами.
Ярость пробивает себе дорогу, лишая меня воздуха и заставляя закручиваться в спираль, когда я кое-что осознаю.
Все пытки, которым он подверг.
Всю боль, которую он причинил.
Он умрет, так и не испытав ничего из этого.
Наблюдаю, как Нокс расхаживает взад-вперед, выражение его лица мрачное и неуверенное, словно он ведет войну с самим собой.
— Нокс, — зову я, пытаясь привлечь его внимание.
Наконец он останавливается и смотрит на меня.
Только на самом деле не на меня, потому что его взгляд кажется рассеянным, а глаза остекленевшими, как будто он заперт где-то внутри себя.
В месте, до которого я не могу добраться.
— Позвони в полицию, — приказывает он, его голос пустой. Отстраненный, — скажи им, что я ранил тебя и держал в заложниках, пока убивал твою маму и Лео.
Мое сердце бьется быстрее, когда стены комнаты начинают сжиматься.
У нас на счету уже два убийства. Сейчас не время менять тактику.
Не время ему разваливаться на части.
Потому что его план — единственный шанс выбраться из этого вместе, и я его не оставлю.
— Нокс…
— Мне нужно помучить его, — хрипит он, и страдание в его голосе умоляет меня понять. — Мне нужно медленно, шаг за шагом высасывать из него жизнь и заставить его страдать… так же, как он сделал это с ней.
Сердце замирает, когда понимаю, что теряю его.
А тошнотворное, самодовольное выражение удовлетворения в глазах его отца, наблюдающего за тем, как его сын трещит по швам, разрывает
Может, он и связан, пока его сын орудует пистолетом… но очевидно, что именно он сейчас контролирует ситуацию.
— Нокс, — напоминаю ему, пытаясь пробиться сквозь туман, — мы должны придерживаться плана.
— Нет, — его черты искажаются, когда внутреннее смятение, которое он переживает, отражается на его лице. — Он не уйдет с миром, — его тон мрачнеет, — ему не избежать наказания.
— Ты прав, — чувство обреченности охватывает мои легкие и сжимает их, но я должна попытаться достучаться до него, — потому что прямо сейчас побеждает он.
Это только еще больше злит Нокса.
Страх струится в моей крови как яд. Не знаю, как вытащить человека из преисподней, но я должна попытаться.
— Посмотри на его лицо, — говорю Ноксу, — он хочет, чтобы ты облажался, а ты играешь ему на руку.
Мой голос срывается, когда по щеке скатывается слеза. Он так далеко, что даже не смотрит в мою сторону.
Я потеряла его.
Но пробую другую тактику: — Сосед мог услышать выстрелы. Полиция, возможно, уже едет сюда. У нас мало времени.
Ничего.
Еще одна слеза стекает, и мое сердце сжимается.
— Я не собираюсь говорить им, что это сделал ты… я скажу им, что это была я.
Он слегка наклоняет голову, давая понять, что, возможно, мне все-таки удалось достучаться до него.
— Потому что я выбрала тебя.
Возможно, это делает меня сумасшедшей, но мне все равно.
Его черты искажаются, когда он выходит из оцепенения.
— Бродяга…
— Ты ведь хотел защитить меня раньше, верно? Вот почему ты посадил меня на тот автобус. Так вот, я делаю то же самое для тебя… — краем глаза замечаю, как его отец свободной рукой вынимает кляп изо рта, прежде чем расстегнуть путы на ногах. — Нокс…
Все происходит так быстро, что я едва успеваю моргнуть.
Нокс бросается к нему. Отец сопротивляется, когда Нокс разжимает его руку и вкладывает в нее пистолет, а затем вставляет дуло ему в рот. Однако ему не сравниться с сыном в силе…
Или в ненависти.
— У каждого поступка есть последствия, — усмехается Нокс, и его голос полон яда, когда он надавливает на палец отца.
В ушах звенит в третий раз за ночь, когда кровь и кусочки мозгового вещества разлетаются во все стороны.
Окровавленное лицо Нокса расплывается в леденящей душу ухмылке, когда он делает шаг назад, разглядывая труп отца.
Возможно, это было не то, чего он хотел, и уж точно не то, чего этот ублюдок заслуживал.
Но, в конце концов…