Ненависть Волка
Шрифт:
– Андрей, – донесся до него голос тестя, – мне сейчас нужны люди, которым я полностью доверяю. Один из них – ты. И чтобы я мог тебя использовать наиболее эффективно, ты должен вступить в нашу армию. Надеюсь, ты не против?
Кедрову сразу захотелось крикнуть «да». Сбывалось то, о чем он говорил матери, – участие в захватывающих и опасных рейдах, причем район их действий не ограничивался максимум какими-то там шестью с половинами тысячами километров – радиусом земного шарика, а простирался практически на всю Вселенную. И передвигаться он будет не на «Бахче»[ «Бахча» – боевая машина десанта (военный жаргон). ], а на гиперпространственном звездолете. И в руках у него будет не «Абакан»[ «Абакан» – автомат специальных подразделений российской армии. ], а… да что там говорить. Ему предлагали
«Из российской армии я выбыл по причине смерти. Спасибо моим отцам-командирам. Поэтому совесть моя по отношению к трехцветному флагу чиста. Что ж, если я не стал генералом на Земле, то может, стану командором на Матее?»
– Я согласен.
Глава 4
Клинок лазерного луча поразил кроковский крейсер прямо в «сердце» – пятисоттысячемегаваттный сгусток световой энергии ударил по отсеку, где находился ядерный реактор. Прикрывавший его защитный кормовой экран был уничтожен пятью минутами раньше. И вот теперь очередь дошла до реактора. Он сопротивлялся долго – даже по человеческим меркам и восприятию. Несколько секунд понадобилось на то, чтобы нарушить систему охлаждения реактора и циркулирующая в ней вода вырвалась из сковывающих ее пут трубопровода. Еще секунд десять быстро разогревающаяся активная зона ректора плавила все вокруг себя, превращая неприступную сталь в вязкий пластилин. Наконец, вся конструкция под своим весом сложилась и рухнула внутрь реактора. Тонны воды упали в раскаленное чрево. Но еще долгую одну секунду обжигающий, радиоактивный пар разрывал, раздирал энергетический отсек крейсера. В конце концов, не выдержал и он. Это уже была агония звездолета – по его могучему корпусу пробежала сильная дрожь, зазмеились трещины и случилось самое страшное – разрушилась защитная переборка отсека, являющаяся днищем следующего, топливного, отсека. Затем наступила смерть… Тонны и тонны жидкого водорода полились на раскаленные останки реактора, чтобы, мгновенно превратившись в газ, мощной ударной волной развалить весь корабль. «Контрольным выстрелом в голову» для крейсера стало соединение водорода с кислородом из разрушенных резервуаров, необходимых для дыхания экипажа. Яркий красно-голубой шар взрыва запульсировал в холодном космосе.
По неписаной, но неукоснительно соблюдаемой в военно-космических силах челов традиции любое проявление эмоций в случае успешной атаки на врага, до того как свое слово не скажет командир, считалось бестактным. Но командир крейсера «Авангард» полковник Рахад Виргул не стал томить своих подчиненных:
– Что ж, господа, поздравляю, еще одним кроковским крейсером стало меньше, – ровным, спокойным голосом произнес он и довольно откинулся на спинку кресла.
И едва сдерживаемая радость наконец разлилась по рубке управления. Люди хлопали в ладоши, поздравляли друг друга.
– Да здравствует крейсер «Авангард»!
– Да здравствует его командир полковник Виргул!
– Ладно, ладно, господа. Довольно. После вахты приглашаю всех в кают-компанию на праздничный ужин. Заррад, сообщение в Центр. Уничтожен кроковский крейсер второго класса. Продолжаю патрулирование заданного района. Подпись моя, – командир «Авангарда» вскочил с кресла, еще раз скользнул глазами по показаниям приборов, по экранам внешнего обзора и вышел из рубки.
Рахад Виргул мог быть доволен собой. Это была его пятая победа как командира «Авангарда» и восьмая, с тех пор как он закончил Высшую Академию космических войск.
«Пора командованию цеплять мне на грудь генеральский значок. Восемь звездолетов! Из них пять крейсеров!» – полковник тихо рассмеялся.
Все складывалось как нельзя лучше. За семь лет – от лейтенанта до полковника! Никто из его сверстников так по ступенькам карьерной лестницы пробежать не смог. Максимум – майоры. И это притом, что ему никто не помогал. Да и кто ему мог помочь? Звездолет с родителями исчез в еще более бескрайних, чем сама Вселенная, просторах гиперпространства, когда ему не исполнилось и трех лет. Нет, они не были военными и погибли не в бою. Тогда было бы легче. Сын погибших героев имел бы какие-то
Родители Рахада были обычными мирными челами и летели на Рождество Всесильного Исама позагорать на пляжах Вантеи. Пассажирский звездолет не вышел из гиперпространства в расчетной точке. Он вообще нигде не вышел. Наверное, что-то случилось с гиперпространственным движком. Какая уж тут героическая смерть.
Воспитывали Рахада бабушки и дедушки. Причем все хотели быть самыми незаменимыми, самыми любимыми для единственного внука. Поэтому мальчик был окружен прямо-таки тотальной любовью. У челов есть поговорка: слишком много поваров портят суп. Как при таком воспитании из Рахада получился хороший «суп» – загадка. Очевидно, хорошие ингредиенты были вложены в него при рождении, «вытащили» безобразную стряпню.
Рахад Виргул вырос не высоким, но крепким, здоровым юношей. Красивым юношей. Волнистые, черные волосы, спадающие на высокий лоб, большие, карие глаза под изящно прочерченными густыми бровями, тонкий аристократический нос над полными, чувственными губами. И на волевом, действительно мужском подбородке небольшая ямочка. Многие девушки вздыхали по той ямочке и мечтали попробовать на вкус эти чувственные губы. И Рахад не отказывал им в этом удовольствии. Он не был жадным мальчиком. После школы он с ходу поступил в Высшую Академию космических войск. Ну а куда должен был стремиться крепкий, умный парень, пытающийся сбежать от окружающей его тотальной любви сонма бабушек и дедушек? Только в военное заведение с его казармой и скупыми увольнительными. Впрочем, девушек он находил и при таком жестком распорядке. Вернее, они его находили.
Из-за одной такой девушки он чуть даже не вылетел из Академии. На последнем курсе одна из красавиц умудрилась слишком «утонуть» в его ямочке на подбородке – забеременела. Обычная история. И все бы ничего – подумаешь, залетела. Он, как настоящий мужчина, будущий офицер, все бы организовал – нашел бы врача, оплатил бы операцию. А в качестве моральной компенсации еще заплатил бы за восстановление девственной плевы. Лети девочка-недотрога, ищи себе другого курсантика. Может, он станет генералом. Но залетевшая девочка лететь никуда не собиралась. А собиралась рожать. Уговоры и увещевания не помогли. Рахад был в отчаянии. Становиться в двадцать один год папой – это категорически не входило в его планы. Тогда, по закону, он обязан был выделять на воспитание ребенка минимум пятьсот гивов. А это же половина лейтенантской зарплаты! Которая, кстати, будет только через год. А до этого государство будет давать Рахаду в долг эти деньги, которые, естественно, надо потом отдать. Из все той же лейтенантской зарплаты. Похоже, пару лет он будет обречен питаться только офицерским пайком. Какие уж тут девушки. Правда, столь фатальные для него расходы можно уменьшить. Для этого надо жениться на Сартизе, заметно округлившийся животик которой и вечно заплаканные глаза вызывали у него сейчас только глухое раздражение. А ее черная родинка над верхней губой, которую он раньше любил целовать, сейчас, при мыслях об этом, доводила чуть ли не до рвотных спазм. Никогда! Никогда он не женится на этой женщине.
Тот тихий летний вечер Рахад запомнил, наверное, навсегда.
– Сарти, поехали покупаемся? Я тут знаю одно уютное местечко. Сейчас там точно никого не будет. Только ты и я, и тихое бормотание волн, да красный шар Вебы, садящийся прямо в воду.
Глаза девушки радостно заблестели. С тех пор как она сказала ему о своей беременности, это были первые теплые слова, услышанные от него.
В том месте, куда Рахад привез Сартизу, действительно никого не было. О цивилизации напоминали лишь гул скоростного хайвэя где-то у них за спиной и отдаленные светящиеся точки флайеров, вьющиеся над еще более отдаленным мегаполисом.
– Ну что, пошли купаться? Вода – лучше, чем в лучших фитнес-клубах.
Девушка радостно кивнула и поспешно сбросила с себя легкое платьице. Мужской взгляд невольно скользнул по животу. Увидев это, девушка как-то инстинктивно попыталась закрыть его руками. Получилось довольно нелепо. Рахад улыбнулся. Сартиза, очевидно, истолковала эту улыбку как знак ободрения. Она в свою очередь, улыбнулась кокетливо и игриво. Насколько это было возможно при ее животе, вбежала в море. При такой резко увеличившейся части тела, мерно заколыхавшейся при беге, получилось не игриво, а смешно.