Ненависть Волка
Шрифт:
– А это не важно. Важно то, что я могу помочь снять вашего шефа с нар.
– И каким же образом?
– Есть тут у меня кое-что. Мультик один, который вчера не показали на площади Содружества.
В телефонной трубке возникла пауза. Партийный функционер обдумывал услышанное.
– Хорошо, – наконец произнес он. – Что вы хотите за этот мультик?
– Десять миллионов.
– Нам сначала необходимо убедиться, что этот ваш мультик действительно стоит таких денег.
«Эх, продешевил, надо было больше просить. И то, благодаря мне Харк станет Президентом. А это стоит намного больше десяти миллионов».
– Нет проблем. Я сейчас на ваш телефон перекину часть этого мультика. Только предупреждаю, я ее скомпоновал так, что она не поможет вашему шефу. Нужен весь фильм. Давайте свой номер телефона.
На том конце трубки продиктовали ряд цифр.
– Ждите. Сейчас перешлю. Через час я вам снова перезвоню. Надеюсь, времени хватит, чтобы оценить фильм, – чрезвычайно довольный собой Зирк нажал кнопку отбоя.
«Мы тоже можем с сильными мира сего разговаривать».
Затем вытащил из кармана купленный еще вчера телефон с загруженной в него частью фильма про Харка. Не спеша, сверяясь с записанными на клочке бумаги цифрами, ввел номер только что разговаривавшего с ним человека в этот телефон и, улыбнувшись, отправил ему видеофайл.
«Недаром я работаю техником на телевидении, знаю как фильмы компоновать. Лети, птичка. Надеюсь, скоро ты мне в клювике принесешь десять миллионов. Нет, дудки. Не меньше двадцати! Я патриот и не могу так дешево оценивать президентское кресло нашей страны! – Зирк громко расхохотался.
Очередная бутылка пива покорно открыла свою крышку.
Мужчина уже давно жил один. Точнее, он всегда жил один, с тех пор как в двадцатилетнем возрасте в соответствии с законом получил отдельное жилье и съехал от родителей. Женщины в его жизни сменялись, как разноцветные, красивые и не очень узоры в древнем детском калейдоскопе, оставляя после себя различную забытую косметику и быстро улетучивающийся запах духов. Так же быстро, как и духи, у Зирка улетучивались воспоминания о них.
Час, обильно увлажненный пивом и приправленный жареными орешками, скользнул быстро. В руке у хозяина квартиры вновь оказался телефон.
– Ну что, каков сюжет? На двадцать миллионов тянет?
– По-моему, звучала сумма в десять миллионов.
– Вы ошиблись. За десять миллионов вы даже не отмажете вашего шефа от рудников Гамеда, не говоря уже об освобождении. Поэтому – двадцать.
– Хорошо, – согласились на другом конце телефонной линии.
– Отлично. Тогда все завтра и сделаем. Я вам мультик, вы мне деньги. Чего тянуть, правильно?
– До завтра мы не сможем собрать необходимую сумму.
– Такая богатая партия и нет денег? Зачем же за вас тогда голосовать, если вы даже денег себе заработать не можете?
– Вы послезавтра встретиться сможете? – не стал дискутировать о целях и программных установках своей партии высокопоставленный партийный функционер.
– Послезавтра так послезавтра. Кстати, на каком флайере вы передвигаетесь?
– Я вообще предпочитаю машину.
– Послезавтра придется изменить ваши предпочтения. На встречу со мной прилетите на флайере. Поэтому назовите его марку, цвет и регистрационный номер.
– Последняя модель «Карнивала». Цвет черный, с серебристой полоской по бокам. – И высокопоставленный партийный деятель нехотя, словно перед кем-то отчитываясь, продиктовал регистрационный номер своего флайера.
– Хорошая машинка, – одобрил телевизионный техник. – А теперь слушайте, как произойдет встреча.
Хозяин квартиры стал четко излагать свой план:
– И только так. Не вздумайте что-либо менять в том, что я сказал. А то ваш шеф раз в год будет вам передавать горячие приветы с Гамеда по гиперсвязи! Все, до встречи! – Кнопка отбоя бесшумно ушла внутрь корпуса телефона.
«А как я с ним! Так, наверное, и Президент со своими министрами не может разговаривать. Эх, не надо было в детстве дурака валять. Сейчас бы не сидел в этой убогой халупе, – хозяин квартиры с отвращением обвел глазами свои апартаменты. – Ничего, скоро перееду. За двадцать миллионов можно неплохой особнячок себе прикупить с парочкой спален. И в каждой – кровать, что эта комнатка, и бар с пивом. Чтоб только сказал „пиво“ – дверца раскрылась и оттуда поднос с холодным „Бешеным быком“, как птичка, ко мне вылетает. Пробка сама раз – и в сторону! Я такой бар по телеку видел. Эх, заживу же!»
Старший советник партии «Справедливость и порядок» О’Ларри Ворос с минуту задумчиво смотрел на умолкнувшую телефонную трубку. Затем, все так же задумчиво стал снова нажимать на ней кнопки…
– Господин директор. – На мониторе перед Сарбом возникло встревоженное лицо его первого заместителя, начальника управления по внутренней безопасности генерала первой категории О’ Тонни Кропи. – У меня срочное для вас сообщение от моей агентурной сети. Касается дела Харка.
– Что там?
– По-моему, фильм, который собирался крутить телеканал «Правдивые новости» позавчера на площади «Содружества», не уничтожен. Точнее, существует ее копия.
– Что?!
– Мой агент утверждает, что видел его отрывок, – поспешно сказали с экрана монитора.
– Не может быть! Если бы он существовал, его бы оппозиция обязательно показала, – Сарб в волнении даже стукнул кулаком по столу.
– Я могу вам сейчас переслать этот отрывок. – Лицо генерала первой категории было непроницаемо.
– Так какого черта вы медлите? Баккара! – выругался директор Службы государственной безопасности.
Через секунду на него с экрана монитора смотрели глаза Харка:
– Я, О’Санни Харк, председатель партии «Справедливость и порядок», и бригадный генерал О’Локки Сарб, начальник Управления государственной безопасности, – понимая всю значимость… – И Харк застыл со смешно раскрытым ртом.
Через секунду он услышал и свой голос:
– Вы говорите абсолютно точно.
И снова изображение застыло.