Ненависть
Шрифт:
– А чего в ней снайперского? – удивился Руди. – Метровый штык убрали и прицел кое-как привинтили?
– Разбираешься? – одобрительно прищурился бандит.
– Немного. Приходилось стрелять из современных высокоточек. А этому раритету пора на пенсию. Какого года?
– Образца 1891. Моя производства 1937 года.
– Антиквариат, – фыркнул Рудольф. – Пережиток прошлого.
– Не спорю,– согласился Стрелок, допил молоко и вытер усы. – Зато проста как вилы, безотказна и некапризна. Мороз, жара, дождь, полный затвор песка, ей нипочем. На пятьсот метров уверенно бьет в голову, а больше мне и не нужно. Кончаться патроны, можно
– Вы застрелили солдата на головном бэтээре? – напрягся Рудольф.
– Я, – ответил Стрелок, глядя прямо в глаза. Вот оно, истинное лицо зверя, в нём нет ничего человеческого.
– Он был моим другом, – Руди внезапно охрип.
–З начит ему не повезло, – филосовски обмолвился террорист. – Все вокруг умирают, это нормально.
– Ненормально, – ощерился Штольке. – Это подло, войны сейчас нет.
– Война есть всегда, – возразил Стрелок и незаметно переместил руку на кобуру. – Война остается внутри нас. Войну можно только начать, конца она не имеет.
– И многих вы убили?
– Давно не считал, – Стрелок на секунду задумался. – Знаешь, когда в книжках пишут, как тяжело убивать на войне они лгут. Ты жмешь на спуск и человек падает вдалеке, может споткнулся, или прилег отдохнуть. Не раздумываешь, не задаешь глупых вопросов. Ты или он, кто-то из вас сегодня умрет. Жалость, угрызения совести? Нет, охотничий азарт, дразнящий запах горячей крови, власть. Твой враг кусок бесполезного, мертвого мяса и тебе плевать на его чувства, мечты и на то, кто ждет его дома.
Фанатик, – Руди решил не продолжать разговор. – Что толку, он слеп в своей злобе, ему ничего не докажешь. Пытается казаться добреньким, но вот она суть, – и поспешил сменить тему:
– Так зачем мы сюда пришли, любоваться природой?
– Не нравится вид?
– Он великолепен, – признался Рудольф. Дух захватывало: кристальное зеркало воды, причудливые, серые скалы, заросшие мхом, в величественном обрамлении тяжелой зелени хвойного леса. Необычайная, оглушающая, непривычная городскому обитателю тишина. И над всем этим бескрайнее, нежно-голубое небо. Раньше, отчего-то, не придавал значения мрачной красоте этого сурового края.
– Идем, багры не забудь, – Стрелок легко поднялся и пошел к реке. Руди пристроился следом. Под ногами зашуршала каменная осыпь, тропа спустилась в промытую весенними ручьями ложбину, и вывела на берег, заваленный круглой, обкатанной волнами галькой. Сверху раздался пронзительный, отрывистый крик. Штольке задрал голову. В небе парила большая птица, какая, отсюда не разглядеть, коршун или сокол-сапсан. Чайки над водой забеспокоились, загалдели, почуяв опасность.
Пахло тиной и рыбой. Берег завален плавуном, мелкими косточками и свернувшейся в трубочку берестой. Места вроде дикие, а сразу заметно присутствие человека, грязными лохмотьями валялся кусок рыболовной сети с самодельными поплавками, рядом старое, прибитое дождями кострище. Под нависшей скалой лениво плескались мокрые бревна, воды было не видно, столько их набралось. Часть стволов вытащена на гальку и сложена неаккуратными штабелями. Так вот зачем багры. – догадался Рудольф.
– Придется поработать, – подтвердил мысль бандит, снимая рюкзак и винтовку. – Все просто, чем больше дров ты поймаешь, тем теплее мне будет зимой.
– Рядом с деревней
– Лес мы не рубим, – наставительно сообщил Стрелок. – Если лес рубить, негде будет партизанить. А любая вырубка главная примета населенного пункта. Чужого внимания мы не ищем. Зимой валим в верховьях, селений там нет. Пилим по размеру и сваливаем на лед. Весной речка вскрывается, дрова идут вниз. Доставка на дом, здесь изгиб и течение хитрое, весь плывун прибивает к берегу, остается только поймать. Работа для настоящих мужиков. Давай багор.
Руди с жаром принялся за дело. Получалось не очень, Стрелок хмурился и покрикивал, а Штольке поначалу молчавший, стал огрызаться. Потихоньку приноровился. Надо воткнуть багор и тащить бревно на берег. Вроде просто, но багор отскакивал, норовя вонзиться в ногу, отсыревшие бревна тяжелы, как бетонные плиты, ледяная, весенняя водичка доходит до колен, грозя перехлестнуть за голенища сапог, пот градом. Бревна в воде блестели как спины крокодилов. Гора дров на берегу расла и расла.
– Хватит на сегодня, – выдохнул Стрелок, когда солнце встало в зенит, и вытер блестящий от пота лоб. – Устал?
– Есть немного, – признался Рудольф, руки отваливались, плечи ныли, багор весил, теперь, килограмм пятьдесят.
– Ничего, пообвыкнешь. У нас по-другому нельзя-пропадешь. С дровами закончим, сенокос пойдет, потом рыбачить будем, грядки полоть и так до глубокой осени. Тайга она и накормит и обогреет и спрячет, знай не ленись, работай, да лишнего не бери.
Руди согласно покивал и без сил обрушился в траву. Бред какой-то, к чему эта тяжелая работа, если можно спокойно жить в городе с газом, электричеством, водой в доме и любыми продуктами в магазине. Все у унтерменшей не по-человечески, через задницу, сами создают проблемы и потом гордятся, героически их преодолевая.
– Не одобряешь? – уловил настроение Стрелок.
– Нет, что вы, все чудесненько, – бодро соврал Руди. – Поработать на свежем воздухе приятно и полезно. У вас прямо заповедник натурального хозяйства, первобытно-общинный строй.
– Зато ни от кого независим, живем как привыкли, – пожал плечами бандит. – Даром ничего не дается, не на тропическом острове, где жопу листочком прикрыл, банан скушал, и завалился на пляже до самого вечера. Потому и народ другой: независимый, вольный и сильный, к труду с раннего детства приученный. Ребенок под стол пешком ходит, а уже к работе приставлен, вчера в люльке сиську требовал, а сегодня топориком тюкает, отцу помогает. Ни на кого не надеемся, помощи не ищем, оттого и выживали всегда и при любой власти. Идем домой, на сегодня достаточно.
Руди взвалил багры на нестерпимо ноющее плечо, и обернулся напоследок, впитывая необычайную красоту величавой реки и причудливо выветренных скал. В голову закралась крамольная мысль: поставить на берегу домик и жить в одиночестве, подальше от людей, крови и суеты. Жить простым хозяйством, ловить рыбу, овощей насажать, вечером сидеть в кресле качалке покуривая ароматный табак. Изловить в лесу унтерменшесвкую бабенку, приручить, вывести вшей, обучить человеческой речи, отмыть. Завести корову или оленей, кого они тут заводят? Вот бред в башку лезет…