Ненависть
Шрифт:
– Откуда мне знать, чтоты меня не обманешь? – Руди не поверил ушам.
– Сходи, спроси у людей, – Стрелок сделал приглашающий жест. – В деревне две сотни душ, послушай, что они скажут. Меня назовут убийцей, душегубом, зверем, авантюристом, но никто не скажет, что Егор Воронов кого-то обманул, или хоть раз нарушил данное слово.
–Я верю, не надо никого спрашивать, – выдохнул Руди.
– А еще я уважаю свободу воли, – голос Стрелка надорвался. – Давным-давно, мне было лет десять, отец принес из леса волчонка, маленький, пушистый, зубастый комочек с блестящими глазками. Он забился в угол и молча скалился на всякого, посмевшего подойти. Совсем маленький, один против всего мира, окружен, но не сломлен. Я назвал его Мрак, из-за сурового, гордого нрава. Он ел сырое мясо, и спал с нашей кошкой, у нее забрали котят, а звери не делят детей на своих и чужих. Постепенно привык, мы даже почти подружились, Мрак позволял мне гладить себя, а больше никого и близко не подпускал. Я думал, он останется
– А дальше? – не выдержал Руди.
– Однажды мой волк сорвался с цепи, – очнулся Стрелок. – Снял ошейник, а может я плохо привязал после прогулки. Не знаю. Мы жили на самой опушке. Две соседские собаки погибли на месте, люди успели спастись. Отец прибежал с ружьем, а Мрак поднялся ему навстречу и глухо, угрожающе зарычал. Я успел встать между ними, прикрыл зверя своим маленьким телом. Волк чуть успокоился и горделиво посмотрел на меня, дескать, вот я какой, и кровь капала у него с клыков. Хорошая охота, говорили его глаза. Тогда я понял, моему странному псу нет места среди людей. Еще миг и отец будет стрелять. Я заорал во все горло, замахал руками, прогоняя Мрака прочь. Он ничего не понял, думал это игра, запрыгал из стороны в сторону, припадая к земле. «Беги, тебя же убьют!» – заорал я, размазывая слезы и сопли, завизжал, бросил в него камнем. Мрак повернулся и побежал к лесу, остановился на самом краю, посмотрел на меня последний раз и ушел. Больше Мрака я не видел. С тех пор я не охочусь на волков. Каждый делает свой выбор. Пусть ты не волк, а запутавшийся щенок, ты будешь волен уйти, когда истечет срок нашего договора.
– Я согласен, – выдохнул Руди.
– Хорошо, – едва слышно обронил Стрелок. – А теперь спать, день завтра трудный.
Где-то далеко в лесу, тоскливо и протяжно завыл волк. Зверь предчувствовал кровь.
Глава 7
Тайга бесконечна, труднопроходима и неприветлива. Ты теряешь стороны света и тонешь в бездонной пучине тяжелых, хвойных вершин, смыкающихся над головой и закрывающих солнце. Километры темного, елового бора, мертвых трясин и скальных обломков торчащих из мха, создают впечатление, что ты попал на другую планету. Прелые запахи и сырость пропитывают одежду и снаряжение. Минуло двое суток с того момента когда три человека покинули деревню затерянную в лесу. Первую ночь скоротали в укромном овражке, Руди, вымотавшийся за день, как галерный раб, упал на землю и тут же уснул, не соизволив даже поужинать. Утром встал похожий на зомби из итальянских трэш-фильмов, разбитый, перекошенный, способный лишь утробно мычать. На морде отпечаталась трава и мелкие веточки. Перекусили на скорую руку и Стрелок повел дальше, звериным чутьем находя в этом хаосе малейшие тропы. Руди пробовал считать шаги, но на третьей тысяче сбился и плюнул. Вторую ночь провели в крохотной избушке с узкими, деревянными нарами и печкой в углу. «Зимовье», так назвал это место Стрелок. Охотничий домик, открытый для всех. Настоящий рай, похлебали горячего, и вполне сносно выспались на старых матрасах. Утром, перед уходом, бандиты оставили дров и положили в сундук, обитый железом, сахар, сухари, чай, спички и пару бинтов из личных запасов. Оказалась такая традиция: есть чем делиться - делись, вдруг следом за тобой придет человек, потерявший припасы, раненый, или попавший в иную беду. Второй закон тайги: помоги ближнему, и тогда помогут тебе.
К середине третьего дня неожиданно вышли к дороге. Ну как к дороге, ничего общего с немецкими автобанами, затянутыми в асфальт. Обычная грунтовка. По таким ездят зимой или малодождливым летом. Стоить добавить немного воды, и полотно превращается в склизкую, жидкую кашу. Танк не проедет, машины вязнут по двери, на ботинки налипают килограммы грязищи. Как вермахт смог преодолеть сотни километров уральского бездорожья? Вот это были железные люди, превозмогли, преодолели и победили, куда там современным нытикам, неспособным сделать и шага без теплой постельки, кофе и булочек. Рудольф живо представил себя солдатом той славной эпохи. Измотан, устал, промок до костей, в тысячах километров от дома, снабжение безнадежно отстало, но надо идти, выполняя приказ. Колонны изможденных людей и техники на размытых дорогах, со всех сторон зажатых лесами несущими смерть. Брр, дрожь берет даже сейчас, а каково было им, прошедших насквозь всю Европу, уроженцам благословенных Саксонии, Баварии и Померании? Каково, после цивилизованного запада, окунуться во всю эту грязь? Только вера в правоту своего дела вела вермахт к победе, лишь желание сделать этот мир чуточку лучше. Вся восточная компания была противостоянием стихии и непогоде, где главным врагом оказались распутица и генерал Мороз. Техническое превосходство вермахта оказалось утрачено в этих условиях, и вся тяжесть войны упала на солдатские плечи. Здесь, среди гор и лесов, проявилось истенное величие несгибаемого тевтонского духа. Дикие орды азиатов, полукровок и большевиков были отброшены на восток, и растворилась в холодных, покрытых льдом и снегом
Ладно, черт с ними, главное дорога, пусть плохенькая, но если есть дорога, то есть и люди, человеческое жилье, зыбкая возможность комфортного отдыха. Дальше пошли по обочине. В подсохшей грязи отпечатались протекторы шин. Дорогой пользуются, причем не так уж и редко. Причем ездят не на телегах, а на машинах, а это значит рядом скорее всего не задрипаная деревушка с парой безумных старух, а настоящий город, возможно и с немецкой администрацией. Хороший шанс вернуться домой. Конечно дал слово Стрелку, ну и что с этого? Слово данное под угрозой жизни, ничего не значит, тем более слово данное унтерменшу.
Позади послышался быстро приближающийся гул автомобильных моторов.
– Уходим, быстро, – скомандовал Стрелок и прыгнул в кювет. Отбежали в глубь леса и залегли под раскидистой елью. Зульфат мягко щелкнул предохранителем, в руках Стрелка появилась яйцеобразная граната в рубчатой рубашке, с ввернутым запалом.
Загудело совсем рядом и мимо, на средней скорости проехали три машины. Приземистый военный джип «Кубельваген» с пулеметом на крыше, прикрытым бронещитом, с целым ворохом антенн, торчащих из самых неожиданных мест, и два грузовика «Опель», один тентованный, второй с металлическим кунгом, явно оборудованным под дом на колесах. Людей разглядеть не удалось, солнце бликовала на стёклах машин. На дверях автомобилей приметный знак: оскаленная морда белого волка с черной руной на лбу в виде стрелки с двумя наклонными полосами. Раньше такие никогда не встречал. Сейчас этих эмблем развелась целая куча, мода на оригинальность пошла: животные, топоры, скрещенные мечи, пафосные девизы. Ясно одно, в машинах если не немцы, то люди с ними тесно связанные. Сердце учащенно забилось, Руди поборол желание вскочить и побежать следом с дикими криками. Искоса посмотрел в сторону и натолкнулся на выжидающий взгляд Стрелка. Автомобили скрылись за поворотом.
– Кто это? – спросил Руди без всякого интереса.
– На зондеркоманду смахивают, – отозвался Стрелок. – Точнее сказать не могу. Айнзацгруппы сейчас всюду рыщут, носом землю роют.
Зондеркоманда, – затаил дыхание Руди, особые подразделения занятые борьбой с террористами. Опасные ребята. Настоящая элита, не тюфяки из охранного батальона. Набираются по всему Рейху, обычно среди неграждан.
Стрелок вытащил карту и принялся совещаться с Зульфатом, повернувшись широкой спиной. Не доверяет унтер и правильно делает. Эту карту надо прибрать к рукам, на ней все отмечено. Настоящий клад для разведки.
– Впереди деревня, – сообщил Стрелок. – Хотели зайти, а теперь не знаю, надо бы осмотреться.
Срезали лесом, держась на просвет, благо оказалось довольно чистенько, никаких завалов и буреломов. Последнюю сотню шагов преодолели вприсядку, и залегли на краю распаханного поля, пахнущего солнцем, свежей землей и навозом. Впереди, метрах в трехстах, небольшая, в одну улицу, деревушка. Полтора десятка домов крытых серым шифером и соломой. Дымили печные трубы, исступленно заливались собаки. Колонна, виденная десять минут назад, остановилась на краю, у машин видны вооруженные люди. Что происходит неясно. Рудольф с завистью посмотрел на Стрелка, успевшего расчехлить исполинских размеров бинокль. Бандит отвлекся, перебросился парой слов с напарником, увидел умоляющий Рудин взгляд, хмыкнул и протянул бинокль, сам приложившись к оптическому прицелу.
Рудольф благодарно пискнул. Вот теперь другое дело, в мощной оптике местность как на ладони. По деревне рассыпались солдаты в немецкой полевой форме, шевроны не разглядеть. Ясно одно, это не вермахт, слишком много неуставных деталей, бросающихся в глаза. Нет обязательных к ношению в вермахте бронежилетов и касок, куртки у большинства распахнуты, на шеях цветастые платки, на головах разномастные панамы, фуражки и кепи. Движения неторопливые, с чувством превосходства и нагловатой ленцой. Верховодил высокий, чуть прихрамывающий офицер в полевой форме, прогуливающийся вдоль строя скучающих местных, непринужденно опираясь на трость. Лицо узкое, злое, левый глаз закрыт черной повязкой, прямо пират. Унтерменши под прицелом пулемета, расположенного на крыше военного джипа. Пулеметчик, бородатый, смуглый мужик в черной кепке и закатанными по локоть рукавами, расслабленно курил, выпуская клубы белого дыма.
Унтерменьшей Руди насчитал десяток, не считая испуганных лиц, мелькающих за окнами ближайших домов. Офицер прошелся вдоль хмурого, молчаливого строя и остановился возле невысокого ростиком старика с седой бородой и густыми бровями. Задал вопрос. Старик пошамкал губами, робко поднял глаза. Жаль бинокль не усиливал звук, разговор, наверное, интересный. Одноглазый повысил голос, ткнул в ближайшего унтерменша тростью. Дед развел руками, изображая явное непонимание. Офицер остался недоволен, в следующее мгновение старик получил сильный удар в лицо и рухнул на землю. Односельчане дернулись, зароптали, члены зондеркоманды подняли автоматы, будто этого только и ждали. Пулеметчик хищно ощерился и перекинул сигарету в уголок рта. В воздухе повисла гроза. Малейшее движение и откроют огонь.