Ненавистный рыцарь на белом коне

Станис Елена

– Вы Ждан? – Спросила я (надо ж было кому-то первому начать разговор, потому что разносчик стоял как вкопанный).

– Д-да, – ответил мужчина.

– А я – Фотиния, – представилась я, хотя он, наверняка, меня запомнил.

–Д-да.

Хм, может, он заикается?

– Вы несёте обед?

Я сказала «обед», хотя времени, судя по стоящему в зените солнцу, было около двенадцати. Поздно для завтрака и рано для обеда.

– Трапезу для его сиятельства.

Нет, оказывается, он не заикался. Но баритон

у него был драматический.

– Дама Фотиния отобедает в своих покоях, – раздалось позади.

Голос Брэнота изТьери нельзя было спутать. От неожиданности я вздрогнула, а бедняга Ждан чуть было не выронил поднос.

Недождавшись окончания приветственной речи слуги, грубиян Брэнот изрёк:

– Я помню о вашей просьбе, дама Фотиния. Сегодня я верну вам ваше имущество.

Сэр рыцарь больше не был «Персевалем пахучим». Он вымылся и переоделся в длинную тунику, сходную с платьем, которое было на мне надето. Его волосы волнистыми кудрями спадали на лоб и плечи, а от тела исходил приятный аромат, напоминающий сандал.

Не желая вести с ним беседу, вместо ответа я сделала книксен (быстрый неглубокий реверанс, такой же как Веселина) и повернулась, чтобы вернуться в свои покои-темницу, но Брэнот окликнул меня, пришлось обернуться.

– Это платье принадлежало моей матушки. Оно вам к лицу.

Блеск! Я в одежде женщины, породившей это чудовище!

Глава 4. План побега

Я села на кровать, пытаясь привести мысли в порядок. Всё здесь походило на готическое средневековье. Может так оно и было? И я попала не в куда, а в когда? Итак, что я знала о средневековье?

Охота на ведьм: есть.

Замки и рыцари: есть.

Феодалы: есть.

Чума: надеюсь нет… Ненавижу неизлечимые болезни.

Блохи и вши… Я посмотрела вверх, на потолок. В древности над кроватями делали навесы, чтобы оградиться от кровососущих насекомых. А капроновые чулки изобрели ради того, чтобы блохи не могли удержаться на ногах. Кроме того был в ходу «блошиный мех».

Мои безрадужные размышления прервал шум приближающихся шагов. Дверь в комнату открылась и молодая девушка с круглым, как луна лицом поставила на пол чугунную миску.

– Ваша трапеза, дама Фотиния, – пояснила она и сразу же удалилась.

Голос у неё был неприятно поскрипывающим. И сама она мне сразу не понравилась. Поставить тарелку на пол как животному! Я посмотрела на содержимое «трапезы» – месиво, напоминающее пшеничную кашу в самом неприглядном её варианте. Ностальгически припомнила гарнир с гарниром, вспомнила жареную утку в яблоках на подносе у Ждана, и моя ненависть к Брэноту заиграла новыми красками.

Через пару минут забежала Малуша.

– Дама Фотиния, вы не захотели есть? – Покосилась девочка на тарелку с кашей.

Я брезгливо отпихнула её ногой.

– Ох, Голуба забыла прихватить хлеб! – Спохватилась Малуша.

Значит, круглолицая девушка с голосом скрипучей двери – это Голуба Вишенка. Сходство с Вишенкой ограничивалось формой лица.

– Так тебе тоже дали эту кашу? А что ели другие?

Малуша кивнула.

– Все слуги едят на кухне одинаковую пищу. В зале ест только его сиятельство и Дарек. Я как-то спросила Ждана, сидит ли Дарек на стуле как господин или на скамье. Ждан сказал, что на скамье.

– А повариха хорошо готовит?

– Сносно, – пожала плечами Малуша.

Я с сомнением посмотрела на содержимое чугунной миски. Сколько я протяну без еды? У меня сосало под ложечкой, но отведать месива я так и не решилась.

– Дама Фотиния, вы в надлежащем виде? – Раздался за дверью голос Брэнота.

– В бесформенном платье, если речь об этом, – отозвалась я, борясь с желанием ответить непечатным лексиконом.

Брэнот вошёл не один, с ним был Дарек. В руках у рыцаря была моя сумочка.

– Я не хотел скомпрометировать вашу честь, явившись к деве в покои, поэтому взял в свидетели Дарека.

Мне было всё равно, я смотрела на сумку. Хотя, после уничтожения мобильного телефона, там не осталось ничего ценного.

Сидела на кровати (проявить знак почтения, встав? Фи, и не подумаю!), Брэнот стал напротив, расставив ноги на ширину плеч и гордо вскинув голову. Всё же его «платье» было короче моего. По крайней мере из под него выглядывали чулки и кожаные туфли с удлинённым носом. Дарек стоял рядом с господином в более скромной позе и более скромной одежде. Малуша затаилась, отойдя ближе к окну.

– Прежде чем, я верну содержимое вашей сумы, объясните назначение некоторых ваших вещей, – произнёс рыцарь.

– Я помогу открыть, – потянулась было я к сумке, в страхе что он сломает замок или оторвёт бамбуковые ручки.

– Я уже справился, дама Фотиния.

Брэнот отстранил мою руку. Сумка была открыта. Я вспомнила, что сама расстегнула молнию, когда вынимала сотовый.

– Что это? – Он протянул мне пудреницу.

Пудреница была с зеркальцем. Как здесь относились к зеркалам? В замке ни одного зеркала. Лучше не рисковать.

– Это для рисования круглых предметов, – сказала я первое, что пришло в голову. – Я прикладываю камень к бумаге и обрисовываю контур.

Брэнот, казался, удовлетворился. Он вернул мне пудреницу и извлёк второй предмет.

– Это помада. Она придаёт губам привлекательность.

– Дама Фотиния ещё не замужем, – пояснил он Дареку, а потом обратился ко мне. – Такими вещами пользуются в Мабале, но здесь, в Базелоне принято считать, что лицо раскрашивают только ведьмы и блудницы.

– Там, откуда я родом, все женщины красят глаза и губы.