Ненавижу? Хочу! Или кое-что о мачо
Шрифт:
– Ладно, тогда кофе с коньяком, – добродушно усмехнулась Лера.
Я осматривалась по сторонам, словно находилась не в квартире, а в музее концептуального искусства. Так, Лера завела новую люстру – с настоящими свечами, – наверное, купила ее в одной из антикварных лавочек на Старом Арбате. Бедные ее соседи, они ведь даже не подозревают, что живут на волоске от страшной гибели в огне. А еще в углу притулился новенький компьютерный столик – в виде апельсина. А что, забавная вещь. Правда, компьютера у Леры нет, но это так, мелочи жизни. Кто сказал, что человек, у которого нет компьютера,
– Это же Паникос! – закричала я.
Из кухни послышался звон разбитого стекла и приглушенная нецензурная брань.
– Где? – Лерка выбежала в комнату. В руках она держала черенок от хрустального бокала.
– Извини, я тебя напугала… На коврике для мышки.
– Ну ты даешь, Кашеварова, – Лера скрылась в кухне, – естественно, это Паникос. Думаешь, я не знаю? Это ведь я перевела его фотографию на коврик.
– Как сентиментально, – хмыкнула я, – а почему именно на коврик для мышки? Обычно фотографии любимых переводят на кружки и майки.
Лерка вновь выплыла из кухни, на этот раз в ее руках был поднос, на котором стояли две дымящиеся кружки.
– Вот. Кофе с коньяком, как вы изволили заказать. Только давай на этот раз обойдемся без воплей, договорились?
– А почему я должна… – я осеклась, бросив взгляд на кружку, которую вручила мне Лера. Ну конечно же на кружке точно такая же фотография, как и на коврике. Фотоизображение Паникоса улыбалось мне – приветливо и белозубо.
Я взяла кружку в левую руку, чтобы не видеть фотографию, а коврик перевернула изнанкой вверх.
Не могу ничего с собой поделать, мне не нравится избранник моей лучшей подруги. Решительно не нравится. Причем я даже не могу точно сформулировать, почему именно. Но есть в нем какая-то фальшь… Может быть, улыбается слишком сладко, точно продавец сухофруктов с Преображенского рынка?
– Мне обошлось это в кругленькую сумму, – Лерка с негромким причмокиванием прихлебнула кофе из своей кружки (на которой тоже, естественно, был изображен наш пляжный герой).
– Неужели две кружки и крошечный коврик могут столько стоить? – удивилась я.
– А с чего ты взяла, что кружек только две? – приподняла бровь Лера. – Я заказала целый сервиз. С чайничком, молочником и сахарницей.
– И везде Паникос? – ужаснулась я.
– Ну а кто же еще, – самодовольно улыбнулась Лера, – еще у меня в планах постельное белье. Представляешь, как это будет романтично! – она мечтательно закатила глаза. – Паникос на одеяле… И под одеялом… И на наволочках… Ммммм…
– Мне бы приснился кошмар… Лер… А может, не надо?
– Что не надо? – растерянно переспросила она. – Наволочек? Да, я тоже об этом подумывала. На наволочке он будет плохо смотреться в полный
– Я имею в виду всю эту затею с переездом на Кипр. Мне кажется, ты торопишься.
– Я?! – искренне изумилась Лера. – Кашеварова, ты что, не понимаешь? Я в первый раз в жизни влюблена!
На такой аргумент мне решительно нечего было ответить. Я и правда никогда прежде не видела Леру в таком состоянии. Зрачки расширены, как у ведьмы, глаза блестят. Может быть, я зря вставляю ей палки в колеса? Пускай себе летит… Она выглядит гораздо более счастливой, чем я, – так какое я имею право давать авторитетные советы счастливому человеку?
– Кашеварова, ты не хандри. У нас же все решено по поводу выходных. Развеешься, переспишь с этим Майклом Рикманом.
– Лера, прекрати идиотничать. Я не хочу Майкла Рикмана, – я залпом допила кофе.
Почему-то произнесенное вслух имя голубоглазого загорелого Рикмана заставило меня покраснеть. Хотя, должно быть, все дело в коньяке. Коварная это штука – добавленный в кофе коньяк.
– А вот и хочешь! – Лера продемонстрировала мне кончик розового языка. – В любом случае это мой тебе подарок.
– Какой еще подарок?
– Подарок в честь расторжения помолвки, – нашлась Лера, – а кто сказал, что люди должны праздновать только свадьбу? По-моему, стоит отмечать и отказ от нее, это логично! Ты спасла свою свободу, и в честь этого я дарю тебе выходные на Кипре.
– Лерка…
– И слушать больше ничего не хочу. Пакуй чемоданы, Кашеварова. В пятницу днем у нас самолет!
ГЛАВА 5
И снова две русские красавицы летели к заморским берегам, где на залитых солнцем оранжевых пляжах мускулистые смуглые тарзаны влюбляются в северных блондинок. Одна красавица была веселой и разговорчивой, она с аппетитом уничтожала скудный самолетный обед. Другая – все больше молчала. Смотрела в иллюминатор на облака, похожие на комья сахарной ваты, и пила из крошечной бутылочки недорогой коньяк.
– Дамы и господа, наш лайнер находится на высоте десять тысяч метров. Температура за бортом…
Лера нетерпеливо ерзала в кресле. Прямо как ребенок, которому обещали поход в кафе-мороженое, но вместо этого почему-то битый час водят по Третьяковской галерее.
– Я его хочу. Как же я его хочу!
– Это я уже поняла, – усмехнулась я, – надеюсь, он встретит нас в аэропорту?
– Что ты! Я ничего ему не сказала. Он вчера вечером звонил, так я и словом не намекнула, что собираюсь на Кипр. Хочу устроить ему сюрприз.
Совершенно не к месту (во всяком случае, я искренне надеялась, что не к месту) я вспомнила, как наша общая подружка Лариса решила устроить веселый сюрприз своему супругу, кажется, третьему по счету. Возвращаясь из командировки на четыре дня раньше положенного срока, она зарулила в секс-шоп, где приобрела длинный светлый парик, кожаную мини-юбку и высокие ботфорты. Похихикивая от предвкушения, Лариска позвонила в дверь. Ее благоверный открыл дверь в неглиже. Супругу-затейницу он не признал. Придирчиво оглядел ее с головы до ног и капризным тоном заявил: