Ненавижу тебя любить
Шрифт:
И уж точно я не буду просто ждать, когда бывший наиграется. Хотя бы потому что понятия не имею, что будет после. Мне не хочется верить, что, дав мне дочь, Владимир снова нас разлучит, когда ему надоест со мной спать, но все же я давно уяснила, что знала совсем другого человека. А как поступит этот, не имею ни малейшего понятия.
Копаюсь в рюкзаке в поисках кошелька. Из него достаю визитку. Имя и номер телефона. Пришло время Константину Цареву мне помочь. Он же для этого ко мне явился, верно?
Набираю номер и долго слушаю длинные гудки.
– Алло? Здравствуйте. Это Ксения. Мне нужно с вами встретиться
***
В кафе тепло. А мне холодно. Это потому что мужчина напротив – ледяной. Или стальной, как, блин, качели на морозе. Главное языком не трогать, а то примерзнет. И чай, как назло, остыл.
Я молчу, он молчит. Время неумолимо утекает, но Царев меня не торопит. Вид у него до ужаса понимающий, участливый.
– Поясните, пожалуйста, – медленно говорю я, – что именно вы от меня хотите.
– Что ж, прежде, чем мы обсудим сотрудничество, я бы хотел спросить, Ксения, что все же заставило вас прийти ко мне. Что подтолкнуло к принятию этого решения.
Он не человек, он рентген, мне кажется, ему и ответы мои не нужны. Достаточно посмотреть в глаза – и все мысли окажутся, как на ладони.
– Он… перешел все границы в своей ненависти ко мне. Кажется, муж решил меня уничтожить.
– Вам нужна помощь, Ксения? Психолога? Врача? Может, помочь с жильем или с работой?
– Мне нужна моя дочь, я хочу… чтобы Владимир ответил за все, что мне сделал. И хочу воспитывать Машу. Работу и жилье я найду сама, но дочь мне не отбить и… от мужа не защититься. Раньше он просто хотел от меня избавиться, а теперь…
Руки дрожат, поэтому я сжимаю кружку сильнее. Гипнотизирую неряшливые хаотичные точки на темно-зеленой керамике.
– Понимаю. Владимир Никольский – сложный человек. Честно говоря, я удивлен, что ваш брак просуществовал так долго. Но не волнуйтесь. Я вам помогу, ничего особенного от вас не потребуется. У вас есть связь с Владимиром? Он отвечает на ваши звонки?
– Да. – Я хмурюсь.
– Тогда мы поступим так. Через некоторое время – от недели до двух, с вами свяжется мой человек. Он назовет вам место. Вы позвоните бывшему мужу и назначите с ним встречу в этом месте. Но на встречу не пойдете.
– И..?
– И все. Остальное вам знать совершенно необязательно.
– Что вы… ваши люди сделают?
– Ничего особенного, просто поговорят с господином Никольским в приватной обстановке. Объяснят ему, так сказать, расклад сил и посоветуют вести себя поспокойнее.
– Вы что, его убьете? – Голос срывается.
Скрыть откровенный страх перед Царевым сложно, но, наверное, и нет смысла. Вряд ли он верит, что располагает к себе людей.
– Ну что вы, Ксения. Убийство – это так примитивно и грязно. Просто небольшой несчастный случай… несчастливое стечение обстоятельств. Трагическая случайность, не более. Боюсь, правда, вы не получите наследство – вряд ли Никольский хоть что-то вам завещал. Но я позабочусь о том, чтобы у вас и Машеньки была подушка безопасности для того, чтобы встать на ноги. Опекунство, конечно, вы получите. Мои юристы сделают все чисто и быстро.
– Я… я так не могу…
– Ксения, – со вздохом говорит Константин, – я все понимаю. И не стану просить вас сделать больше, чем вы можете. Просто подумайте о дочери. Владимир – психически неуравновешенный человек, он должен быть изолирован от общества. Какое будущее
– Хватит, – я чувствую, как меня начинает тошнить, – не продолжайте, пожалуйста. Я не хочу знать обо всем этом. Я просто… хочу, чтобы муж оставил меня в покое.
– И он оставит. Я клянусь, Ксения, вы забудете его имя.
– А если у вас не получится? Он ведь убьет меня! Не лишит дочери, а просто убьет! Если узнает, что я выманила его на встречу с вами…
– Бросьте, Ксения, мои люди знают свою работу. После встречи с ними Владимир сможет только пускать слюни и улыбаться ложке с детским пюре, не более.
– Но вы ведь знаете, что делаете?
– Абсолютно, – спокойно, и от того еще более жутко, улыбается Константин. – Я выбивал этот контракт очень долго. Вы не представляете, какие деньги завязаны на нем. Какие люди могут потерять все, если его получит Никольский. Сколько голов в высших чинах полягут.
– Почему вы так просто мне все рассказываете?
– Потому что вы умная девушка, Ксения. Исключительно умная. Вы не из простой семьи. Вы ведь понимаете, что в нашем мире лучше играть по правилам, иначе… судьба вашего отца, увы, незавидна. А он – лишь верхушка айсберга, крошечная шестеренка огромной системы. Помогите мне – и получите все, о чем сейчас мечтаете. Дочь и свободу.
– Это убийство, – шепчу я.
– Да. Хотя я надеюсь обойтись не такими радикальными мерами. Впрочем… все зависит от вашего мужа. Если Владимир будет благоразумен – он сохранит свою жизнь.
Царев поднимается, достает из бумажника купюру и бросает на кожаную книжку со счетом.
– Но мы с вами оба знаем, что он на это не способен. Мой человек свяжется с вами. И Ксения…
Меня одаривают предупреждающим взглядом.
– Я – хороший друг. Но и врагом могу быть достойным.
Дверь за ним закрывается, и тихая инструментальная музыка сменяется какой-то идиотской веселой песенкой. Я покачиваю ногой в такт ей и тупо пялюсь на веселую голубенькую табличку с объявлением «требуются официанты».
– Повторить чай? – спрашивает миловидная девушка в голубом форменном платье.
– Нет, спасибо. Сдачи не нужно. Только… а вот это объявление еще актуально? Вам нужны официантки?
– Конечно. Позвать для вас менеджера?
– Будьте так любезны.
Друзья… враги… во что же ты вляпался, Никольский? И чем эта история аукнется мне…
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Владимир
– Папа… а когда плидет мама?