Ненавижу тебя, Розали Прайс
Шрифт:
– А ты мне напоминаешь непослушного мальчишку, – повторяю я за ним, от чего Нильс сдерживает улыбку, но его уголки губ предательски поднимаются вверх. Я рада, что он может со мной свободно разговаривать, даже когда с минуту назад угрожал.
Он уже спокоен, а благодаря ему, спокойна и я. Мне нельзя узнавать про него что-то за его спиной, но он ничего не сказал за то, что я не могу узнать что-то у него самого. Это огромное преимущество, которым я могу воспользоваться только в том случае, если он будет доверять мне. А я хочу доверия, а теперь, когда он сказал, что изобьет меня, я не
Это не по мне, а возможно, он действительно пытается отгородить меня от чего-то? Нильс ведь создает круг безопасности для меня, а я должна быть благодарна за это. Если он говорит, я должна слушать его. Всегда.
Нильс Веркоохен как всегда прав. Всегда.
========== Часть 40 “My horror” ==========
Я смотрю на Нильса, который что-то черкает ручкой по какой-то бумаге в черной папке. Интерес спрашивать его о том, что он делает, пропал сразу же, когда парень задумчиво и сосредоточенно что-то выискивает и помечает. Он занят.
Лист за листом он меняет, морщит лоб и хмурит брови. Взгляд его слишком раздраженный, но он спокоен. Недалеко стоит тарелка с куском жареного мяса и картофеля, который я ему приготовила. Она так же полна, как и тогда, когда я его звала и просила поесть.
Время близиться к ночи, а Нильс ни слова поперек, ни упрек в мою сторону. Его просьба посидеть с ним заставила врасплох, но я не могла отказать, думая, что мы поговорим о мелочах. Но Нильс решил заняться делом, а я рядом сижу, не зная, в какую позу и присесть. Ноги затекли, я утомилась смотреть на него, а молчать тем более.
— Нильс, ты можешь поесть? У тебя со вчерашнего вечера ничего во рту не было, — подпираю голову рукой, устало откладывая книгу, которую читала пару часов, чтобы хоть как-то занять себя.
— Я же сказал, что не голоден, — качает он головой, прикрывая глаза и откидываясь на спинку. Его пальцы ложатся на переносицу, и это означает, что он изрядно истощен от работы.
— Я могу тебе чем-то помочь? — спрашиваю я, складывая ноги под себя, слегка налегая на стол, наклонившись в сторону Веркоохена.
Нильс окидывает меня изучающим взглядом, а за тем вновь заглядывает в свою папку, что-то перечитав. Как только заинтересованные голубые глаза вонзаются в меня, я облизываю губы в интриге.
— Смотри, — блондин откладывает папку, пододвигая к себе две чашки: одна, с которой он пил, вторая, с которой пила я чай. Вскидываю брови от удивления. — Допустим, что чашка — это огромное имущество, — начинает он, обводя пальцем и показывая на чашки.
— Имущество? — переспросила я.
— Считай, как угодно. Главное — это ценность и очень важная, — заверяет он меня, а я нахожусь в замешательстве. — Вот тарелка — главный поставщик твоей прибыли, — подвигает он тарелку, в которой еда, ближе к чашкам. — А вот этот кувшин — помощник, — толкует он, расставляя все по столу и передвигая все к моей стороне.
— Что ты хочешь этим сказать? — спрашиваю я, не уверена, что смогу помочь в этом Нильсу. Это выглядит как игра, не больше.
— Чтобы ты сделала, Розали, если бы я забрал у тебя чашку-имущество, в которой у тебя что-то хранится, но все еще оставил поставщика и помощника? — спрашивает он, а
Его пальцы медленно подсовывают к себе чашку, оставив меня с кувшином воды и тарелкой. Я уставилась на него, как на спятившего парня. Смотрю на чашки, потом на «помощника и поставщика», шокирована его малым спектаклем. Зачем ему это?
— Ясно, Роуз, можешь идти, — говорит он, очевидно понимая, что я беспокоюсь о его состоянии. Его руки быстро двигаются по столу, возвращая все обратно, но я хватаю его за ладонь.
— Этот поставщик и помощник, могут совершать все, что я хочу? — спрашиваю я, уверяясь в том, что мои действия не приведут меня к чему-то плохому.
— Все, что захочешь, — прищурился Нильс, а я более внимательней рассматриваю чашки кувшин и тарелку.
— Будь, то мое имущество, я бы попыталась еще вернуть его путем договора, с помощью поставщика. Если поставщик — мой друг, то он перестанет поставлять, чтобы там ни было и тебе, верно? — замышляю я, пододвигая тарелку к себе. — А если ты окажешься стойким и откажешься, то мне придется попросить помощника о помощи, — пожимаю я плечами.
— И чем он тебе поможет? — заинтересованно спрашивает голубоглазый, выпрямляясь и подвигаясь ближе к столу.
Я испускаю со своих губ загадочную улыбку, беря кувшин в руки.
— Помощник иногда может наделать вред сопернику, — пожимаю я плечами, поднося кувшин с водой к чашке и наливая воды доверху так, пока с нее не выльется вода, что не вмещается в ней. Стол оказывается в воде, а Нильс хмурится. — А пока ты так внимательно смотришь на свою чашку, я бы забрала и свою, — он переводит на меня свой задумчивый и восторженный взгляд, понимая, что в моих руках моя чашка.
С минуту Нильс рассматривает произошедшее, и проходит пальцами по своим пшеничным волосам. Я все еще не знаю, радоваться мне, или огорчаться, ведь он не подает никакого признака, а просто сидит и молчит.
— Невероятно, — шепчет он, а я закусываю губу, точно покрываясь легким румянцем. — Это же гениально! — вскрикивает он и резко поднимается, а я позволяю широкой улыбке проползти на моем лице.
Веркоохен живо подходит ко мне, хватая за руку, а я распахиваю глаза, когда оказываюсь поднятой на его руках. Я хватаюсь за его плечи, боясь той высоты, которую он создал, но его яркая и обворожительная улыбка заставляет расслабиться, а хохот выбивавшийся из него, из-за радости и впечатления, сопровождается и моим, ведь я впервые вижу настолько радостного парня.
— Нильс! — пищу я, когда он ставит меня на пол, намеренно потроша мои волосы на голове. Я зажмуриваюсь, но тут же смотрю
на него, понимая, что он как маленький мальчик, у которого сейчас великолепное настроение.
— Мне нужно срочно идти, — говорит он, обходя меня. Я удивленно смотрю на него, ошарашенным взглядом, словив его за футболку.
— Что значит: нужно срочно идти? Ты видел время? Уже четверть двенадцатого! — недовольно говорю я. — Может, хватит работать? Тебе нужен отдых, — его взгляд медленно опускается на мою руку, которая все еще крепко держала его футболку. Облизнув губы, я понимаю, что нужно разжать ткань, что я и делаю, ступив на шаг назад.