Ненавижу тебя, Розали Прайс
Шрифт:
справляется с машиной, и ее начинает уносит в лево так, что она едет по траве, что еще хуже, чем трасса. Она слаба в силе, и удержать руль машины, когда тот не повинуется — не женская работы.
Два…
Финиш совсем близко, совсем рядом и я уже победитель. В глаза врезаются огни, и я с улыбкой замечаю первых стоящих людей, что с визгом встречают мою машину.
Один…
Последние футы к концу и я, смотрю в зеркало, мгновенно задержав дыхание. Машину заносит, она уходит с дороги…
Финиш, а я все еще наблюдаю, как ее машина кружит
Я отталкиваю всех от себя, бросаясь в бег. Меня сопровождают крики, гул, хлопки. Пару человек пытаются ухватить меня, но там, на траве моя проигравшая Роуз, чью машину занесло слишком резко. Бегу, не теряя силы, мчась со всех ног к довольно далеко стоявшей машине. Фары мерцают в темноте, и я, почувствовав волнение, приближаюсь.
Подлетев к машине, я мгновенно раскрываю двери и ошарашено замираю. Внутри все сжалось, как никогда в жизни. Страх за жизнь девчонки заполонил меня с головой, и я одергиваю ее голову от руля, на котором она лежала, не двигаясь. Ее губа и висок кровоточит от резкого удара, а девушка даже не подает признаки жизни.
Руки трясутся и я, сразу накидываюсь с обвинениями на себя самого, ведь эта гонка была опасная. Отстегиваю ремень, ловлю ее тело и вытаскиваю с сидения. Открываю заднюю дверцу, укладывая ее в более приемлемое положение. Рука
касается ее шеи, и я нащупываю пульс. Порядок.
«Ударилась, похоже, слишком сильно» — объясняю я самому себе, почему девушка находится без сознания. Нагибаюсь над пострадавшей, начал хлопать по щекам.
— Давай же, гонщица, очнись, и я тебя прикончу к чертовой матери! — кричу я, ощущая, как ее щеки начали розоветь под ладонями и отдавали жаром. — Сказал же, что занесет! — толи ей, толи себе, продолжаю я. — Котенок, давай, ты заставляешь меня волноваться, — более мягче проговариваю я, переставая бить ее по щекам и труся ее тело. — Роуз! — рычу я, и тут же наблюдаю, как ее личико, которое было без эмоций, тут же хмурится.
Я облегченно выдыхаю, когда ее руки касаются моих, которые были на шее и талии. Роуз неуверенно открывает свои глаза, сморщившись, скорее всего от боли. Да я-то думаю, если на такой скорости одернуть рычаг. Женщины — мое объяснение. Она хотела тормозить, а ведь просто нужно было удерживать управление.
— Наигралась, котенок? — язвительно вылетает из меня, и злость сразу же овладевает мной. Она здорово заставила меня нервничать! Девушка дотрагивается до своей головы, нащупывая не большую рану на виске, и смотрит на пальцы, где отражается темная кровь.
— Я проиграла? — слабо спрашивает она, а я пыхчу. Она еле-еле очнулась, а думает только об одном, не смотря на то, что ее машина и вовсе могла перевернуться! Вряд ли, я смог бы просто похлопать по щекам.
— Тебе нужно вытереть кровь, —
— Ты не ответил, — совсем тихо проговорила она, а я обернулся в ее сторону. Она с мелькающей грустью смотрит на меня со слезами на глазах, заставив меня тяжело выдохнуть. Присаживается, ежась в плечах.
— Как и ты, — упрекаю я ее в нечестной игре. В который раз?
— Если бы ты не пошел в объезд, я бы была на финише, — почти прошептав, говорит она. Я же достаю аптечку, пересаживаясь к ней назад, и недовольно смотря на нее.
— Кто тебе рассказал? — спрашиваю я, открыв небольшую коробочку. Она опускает глаза, отвернув голову, и мне уже показалось, что она посмеет оставить меня без ответа.
— Луи, — боязно выдавливает она, а я даже не удивляюсь. Идиот, он мог ее прикончить еще на улицах города такими советами и рассказом о том, как я побеждаю!
— Ты проиграла, Розали, — проговариваю я, повернувшись к ней. Она вздрагивает от моего голоса, который оказался громче, чем прежде. Жду хоть какой-то реакции, но шатенка лишь смотрит на меня, скорее ожидая чего-то от меня.
Я мочу ватку антисептиком, попробовав преподнести к ее лбу, но Роуз мгновенно отворачивается. Раздраженно выдыхаю, почувствовав как быстро нахлынула злость. Только я пытался выразить недовольство и возможно сказать пару цепких слов, чтобы она не смела от меня даже взгляда отводить без моего разрешения, как тут же останавливаю себя, наблюдая за ее действиями. Прайс поворачивается назад, лезет к небольшой сумке, с которой она выходила сегодня из комнаты и что-то пытается найти, шурша ею.
Прищуриваюсь, когда она останавливается. Поднимает свои глаза на меня, и этот цвет карамели с блеском завораживает меня в ту же секунду. Она, кажется, боится, но пытается не подавать виду. Ее руки вытаскивают вещь, и как только я опускаю взгляд на книгу, которую она держит цепкими руками, то оказываюсь потрясенным.
Джейн Остин «Гордость и предубеждение» — то, что я читаю на обложке. Она просовывает мне ее в руки и я, принимаю ее, не сводя взгляда с ее лица.
— Значит, ты согласна? — спрашиваю я, не понимая ее явного намека. Перед выходом, она ее швырнула, и она дала понять этим действием, что повиноваться совсем не желает. Тогда, что теперь она собирается делать? Молчит, обдумывает ответ. И в конце темноты появляется тихий огонек ее свободы, что снова ускользает от меня.
— Ты победил, приехал на финиш первым, — усмехнулась она.
— Мне все равно, Роуз. Я жду ответа от тебя, и не от машины, которую занесло, — нахмурившись, отвечаю я. Она скажет то, что хочет, даже если не знает. Она думала, но ответа я не слышу.
— Котенок, я дал тебе время, — начинаю я говорить, и осуждающе смотрю на нее. Она не боится, тогда что ее останавливает? Я ведь не заставляю ползать у моих ног на четвереньках, я лишь сближаюсь с ней. Сама ведь хочет быть рядом, а теперь колеблется, словно первый раз видит меня.