Неназываемый
Шрифт:
Успокойся, сказала она себе. Он не смотрит на тебя.
Его внимание было полностью приковано к Тенокве, который, пошатываясь, поднялся на ноги. Уже прилично пьяный, он неловко отдал честь и ухмыльнулся своим товарищам.
– Мы все слышали эту историю, так что не буду вас утомлять, – продолжал Псамаг. – Тенокве и его отряд уничтожили разбойничье гнездо в Бараньем Черепе и захватили всю их добычу. Не скоро еще враги осмелятся нас побеспокоить, – выдержав паузу, он оглядел собравшихся. – Ну же! Подбодрим
Стол зашумел, но скорее тревожно, чем одобрительно. До всех уже дошло, что что-то было не так. Ксорве закусила губу – клыки до боли вонзились в щеки – и вздрогнула.
– Что-то они не больно гордятся тобой, Тено, – с леденящим душу спокойствием заметил генерал. – Любопытно. Не знаешь почему?
Тенокве ничего не ответил. Молчали и остальные. В пугающей тишине слышался лишь шелест, доносившийся из ямы.
Служанка, стоявшая в паре футов от Ксорве, наблюдала за происходящим с нескрываемым ужасом. В висках у Ксорве бешено, словно бьющийся о стекло жук, застучал пульс. Все ее инстинкты кричали, что нужно бежать прочь или хотя бы закрыть глаза: вот-вот случится нечто кошмарное, – но ноги отказывались подчиняться.
Раздался скрип половиц – Псамаг отставил стул и поднялся на ноги. Он двигался вдоль стола, словно песчаная буря, и Ксорве тут же представила, каково это – встретиться с ним лицом к лицу в пылу сражения. Остановившись возле Тенокве, он навис над молодым офицером.
– Друзья мои, не желаете ли услышать поучительную историю? – сказал Псамаг, положив руку на плечо Тенокве – жест этот мог бы показаться дружеским, да только Тенокве трясся как тростник на ветру. – Посмотрите на него. Многообещающий молодой человек, образцовый солдат, надежный офицер: казалось бы, только руку протяни, и все блага мира сами упадут в его ладонь.
Сегодня мы должны были праздновать его победу. Я должен был гордиться. Что же могло испортить мне настроение? Вообразите мое разочарование. Моя правая рука, человек, которого я знал еще мальчиком, – оказывается, плетет против меня заговоры с людьми канцлера.
Псамаг добился нужного эффекта. Все были потрясены, комната наполнилась криками изумления. Губы едва слушались Тенокве, он тряс головой и несвязно бормотал что-то в свое оправдание. Некоторые из его соседей отодвинулись, чтобы не сидеть рядом с предателем. Морга нисколько не удивилась. Талассерес Чаросса тоже не казался шокированным. Его плечи напряглись, лицо превратилось в маску.
Ксорве не сразу осознала произошедшее. Она почти уже поверила, что Тенокве – один из контактов Сетеная, а следом раскроют и ее, но от нового поворота событий легче не стало.
Псамаг вытащил связку бумаг, сжал их в кулаке, а затем пустил по кругу.
– Письма к нашему дорогому другу капитану Тенокве от друзей Олтароса. Все они здесь. Смотрите сами, если угодно. – Псамаг покачал головой из стороны в сторону, как бык перед атакой, и прищелкнул языком. – Ох, Тено. Почему же ты их не сжег? Чему я тебя только учил?
– Нет, господин мой, прошу… – на большее Тенокве был не способен. Псамаг
– Хочет ли кто-то что-нибудь сказать в его защиту? – спросил Псамаг, окинув взглядом собравшихся. Товарищи Тенокве не издали ни звука. Никто не смотрел ему в глаза. И тут из ямы снова раздался какой-то шум.
Большинство служанок тут же отвели взгляд: Ксорве поняла, что подобное происходит не впервые. Таймири приросла к месту, глядя во все глаза на злополучного Тенокве. Ксорве никогда не видела ее такой потерянной. Стой они поближе, она постаралась бы послать ей ободряющий взгляд, но они были далеко друг от друга, парализованные собственной беспомощностью.
Псамаг шел к яме, каждый его шаг звучал как удар хлыста. Тенокве пришел в себя и принялся звать друзей на помощь. Большинство из них предпочли не поднимать глаза: то ли чтобы продемонстрировать свое равнодушие, то ли потому, что не могли смотреть ему в лицо, то ли потому, что знали, что сейчас произойдет.
– Родные предают нас, – заметил Псамаг на ходу. На извивавшегося в его руках Тенокве он обращал внимания не больше, чем на бессмысленное трепыхание пойманной на крючок рыбы. – Друзья предают нас. На что же мы можем положиться в этом темном мире, мой догадливый капитан? Есть только две неизменные вещи. Две абсолютные неизбежности.
Псамаг прекрасно умел держать внимание аудитории. Офицеры ловили каждое его слово то ли в ужасе, то ли в восхищении. Талассерес Чаросса слегка раскачивался, возможно, предполагая, что очередь за ним.
– Первая! Никто не может избежать уготованной ему смерти. Не так ли, Тено?
Тенокве взвыл, а затем затих. Генерал держал почти нежно, нисколько не напрягаясь под его тяжестью.
– Вторая неизбежность – это первая и самая почитаемая из моих жен. Она быстра. Она ужасна. И столь же неумолима, как голод в пустыне. Атараис! Песчаная жена! Приди!
Шелест в яме становился все громче, теперь его сопровождал звон цепей. Что-то спешило им навстречу. Ноги Ксорве дернулись, ей хотелось бежать без оглядки и не видеть того, что сейчас произойдет.
Над краем ямы что-то взметнулось, будто кто-то вынырнул из воды, стремительно, как взмах крыльев. Затем нечто начало неспешно разворачиваться и подниматься спираль за спиралью, глядя на собравшихся красными, как сырое мясо, глазами. Атараис оказалась громадной змеёй с белой как кость кожей и немигающими глазами, в которых, что еще страшнее, светился интеллект.
Скелеты в Эчентире не смогли подготовить Ксорве к этому зрелищу. Так рисунок не может сравниться с реальностью. Застыв на месте с открытым ртом, Ксорве уставилась на змею. От нее нельзя убежать. С ней невозможно сражаться. Остается только забиться в уголок и попытаться не попадаться ей на глаза. В последний раз Ксорве ощущала подобное в присутствии Неназываемого.
Одна только голова Атараис была больше, чем сама Ксорве. Алая пещера пасти змеи приоткрылась, и оттуда высунулся розоватый раздвоенный язык толщиной с мужское предплечье. Шелест затих, и она положила голову на край ямы, чтобы передохнуть.