Нэнси Дрю. Проклятие
Шрифт:
Дело плохо. Мне ведь сейчас надо работать над новым номером «Первой полосы» и помогать в подготовке к Именинам города, и у меня нет ни минуты на то, чтобы играть с чужими волосами – в мечтах ли, наяву, не важно.
А вот Лена сохраняла завидную невозмутимость. Она окинула Паркера бесстрастным взглядом и проговорила:
– Мы тебе признательны за солидарность, но, вообще-то, защитники нам не нужны.
Паркер улыбнулся. У меня вдруг закололо под коленками – никогда бы не подумала, что это место вообще
Кажется, попытки собраться с треском провалились.
– Понимаю, со стороны может показаться, что я вломился сюда непонятно зачем, – сказал Паркер со все той же едва заметной, легкой улыбкой. – Но на самом деле я хочу примкнуть к вашим рядам.
– Мы всегда рады новым… бойцам, – сдвинув брови, ответила я. – Но, видишь ли, темы для выпуска об Именинах города уже распределены.
Уж кого-кого, а своих авторов я готова была отстаивать всегда, даже перед сногсшибательными красавчиками.
– Да, я это и сам слышал, пока… прятался у двери, – застенчиво признался тот.
И до чего же ему шла эта застенчивость!
– Но потом один из авторов, Тео, сказал, что не хочет участвовать, так что теперь у вас, судя по всему, зияет дыра в редакционном плане! Вот я и хотел вас выручить!
– Эту «дыру» несложно закрыть, на самом-то деле, – парировала Лена, впрочем, угроза, которая слышалась в ее голосе, была показной, и мы все это знали.
– На самом деле, Тео тоже будет участвовать, – вставила я, по-прежнему наивно отказываясь признать очевидное.
– А вот и не будет, – упрямо заверил меня Тео.
Он уже успел вскочить со стула и теперь переминался с пятки на носок, разогреваясь перед очередным коротким монологом.
– Сколько раз еще повторять? Мне, честное слово, ни капельки не интересно писать про Именины города и про все, что с ними связано.
– Что-то я тебя совсем не понимаю, – тихо сказала Дейзи.
Плечи Тео задрожали от смеха.
– Ну еще бы, – отозвался он и посмотрел на Дейзи. – Скажи, а тебе не приходилось давать кровавую клятву верности Хорсшу-Бэю? Ты же из Дьюиттов! Я себе это представляю как крестины, только вполовину мрачнее и со всякими жутковатыми религиозными подтекстами.
Ох. По тонкому льду ходишь, Тео.
Я посмотрела на Дейзи. Нижняя губа у нее задрожала, хотя она изо всех сил пыталась сохранять невозмутимость. Если мы все – рядовые горожане – действительно гордились нашим родным городом и обожали его, то в семействе Дейзи эта самая гордость возводилась в абсолют. И формулировка «жутковатые религиозные подтексты» была до опасного близка к истине.
– Может, нам всем еще и извиниться перед тобой, что мы все, в отличие от тебя, родились в благополучных семьях? – выпалила Лена, мгновенно встав на защиту подруги. – То, что тебе, видите ли, так уж надо безо всякой причины бунтовать против всего и вся двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю, вовсе не значит, что для остальных Именины города – пустой звук!
– А вот тут ты ошибаешься, – возразил Тео. – Причин у меня – хоть отбавляй.
– А лучше бы энтузиазма, – съязвила я.
Даже если нас, горожан, и впрямь можно было бы обвинить в чрезмерной любви к Именинам Хорсшу-Бэя, Дейзи говорила верно: злобный Гринч – это, пожалуй, последняя фигура, в которой мы нуждались. В конце концов, Тео заражал негативным настроем.
– Может, в поголовном увлечении историей города и впрямь есть что-то глупое, – сказала я, – но какая разница? Это ведь традиция. Да и потом, праздники – это весело. Ты вообще в курсе, что такое веселье? Или там… радость? Советую выяснить на досуге.
Паркер шагнул вперед и ласково мне улыбнулся. Я тут же залилась краской.
– Нэнси, не стоит так утруждаться, – сказал он. – Привести зануду на праздник – это, конечно, не проблема, но ты не можешь вытащить палку у него из…
Я с трудом подавила смешок, стараясь не растерять последние крупицы профессионализма.
Да что с тобой такое?
– Слушай, парниш, я тебя вообще не знаю, но ты ведь даже в редакции не состоишь, – напомнил Тео. – Так что сделай-ка милость, захлопни варежку и перестань тут умничать и критиковать меня и мой подход к жизни!
– Вообще-то, – осторожно покосившись на меня, начал Паркер, – с сегодняшнего дня я официально числюсь в команде «Первой полосы»! И очень надеюсь, что в ближайшем будущем мои заметки и впрямь окажутся на самой первой странице.
– Мы выбрали такое название, потому что все наши материалы достойны оказаться на первой полосе, – пояснила я.
– Хочешь верь, хочешь нет, но до этого я и сам догадался, хотя знаменитой юной сыщице и в подметки не гожусь, – ответил Паркер.
И хотя он явно сказал это в шутку, щеки мои вновь запылали. Да, по городу обо мне ходила молва. Но мне совершенно не нравилось, когда приезжие красавчики делали обо мне выводы по слухам, еще задолго до личного знакомства. А ведь сейчас ровно это и случилось. Великолепно.
Тео в замешательстве посмотрел на Паркера.
– Что-что? Ты теперь состоишь в редколлегии, я не ослышался? – Он перевел на меня взгляд и всплеснул руками. – И как же так вышло?
– Не в редколлегии, а в команде авторов, – уточнил Паркер. – А попал я в нее, когда попросил мистера Питилли дать мне рекомендацию.
Тео перевел взгляд на меня.
– Нэнси!
Я только пожала плечами.
– Чего ты от меня хочешь? Если Питилли одобрил его заявку, он в команде! Сам знаешь, таков устав.
И я говорила правду. Когда дело касалось раздачи тем для заметок, вся власть переходила в мои руки – как-никак я занимала пост главного редактора. Но примкнуть к нам мог любой желающий – для этого надо было всего-навсего подать заявку и заручиться рекомендацией кого-нибудь из учителей. Мистер Питилли вел у нас углубленный курс литературы и славился своей строгостью и придирчивостью. Если он и впрямь дал Паркеру добро на работу в газете, то явно не за красивые глаза.