Необоримая стена
Шрифт:
Монеты блестели в свете факела.
— Возьмем немного, а то после наших приключений от вознаграждения вашего хозяина осталось немного!
— Нет! — Она покачала головой, — это чужое, этого брать нельзя!
— Ну вот, что, святая вы наша, мы возьмем совсем чуть-чуть — надо же нам доставить вашу икону до Тобольска, а в дороге нам нужна одежда, еда, надо платить за проезд…
— Ни за что! — Настя прижала к груди образ в холщовой сумочке, — она сама нам все даст — все что нужно.
— Расцениваю, что именно она нас сюда и привела, и дает нам это — ну не для себя же брать придется, в конце концов.
Настя нахмурилась и отвернулась. Аника фыркнул:
— Все! Можете отвернуться и ничего не брать — я сам все возьму. — Он взял гость монет и положил их в карман.
— И зачем я с вами связалась, — едва поспевая за Аникой, Настя пробормотала себе под нос, — Мелкий воришка.
— Вы что-то сказали?
— Вам послышалось.
— Ну, не такой уж и мелкий…
Они вновь пошли по туннелю. Узкий ход казался нескончаемым со своими замысловатыми поворотами.
— Интересно, когда он закончится?
Сюда! Настя, здесь выход, — Аника вывел её к небольшим металлическим воротам, которыми заканчивался тоннель. Воздух здесь был сухим и чистым. Факел Аники освещал небольшое хозяйственное помещение. На полках стояли плотно укупоренные глиняные сосуды, на полу, на толстом слое песка ящики, мешки и бочки. Аника кинулся к мешку:
— Здесь зерно! Пшеница! А здесь, — он открыл один из сосудов, — здесь варенье, земляничное, — он жадно приложился к сосуду и передал Насте, — пробуйте, пробуйте скорее. А здесь, — он открыл ящик, — морковь, яблоки, картошка — живем Настя!
— Но это…
— Это чьи то запасы, скорее всего монастырские. Ешьте, Настя, ведь вы голодны. Держите яблоки!
— Видимо тоннель деда Ивана вел к монастырскому подземелью. Один бог знает, куда бы он нас вывел, если бы мы пошли в другую сторону.
— Представляете — этому тоннелю лет пятьсот. Наверное, его использовали для того, чтобы уходить из города в случае осады, или для каких-нибудь политических интриг.
— Аника, и все-таки мне не очень нравится красть чужое варенье…
— Можете умирать от голода, я не такой правильный, извините.
— Ну, вообще-то я тоже не собираюсь умирать от голода.
— Тогда ешьте, что есть и давайте выбираться отсюда. Вот! — он снял со стены скрученную веревку, — может пригодиться. Все! Я тушу факел. Попробуем открыть ворота.
Изо всех сил Аника навалился на кованные железные двери. Задвижка, на которую они были закрыты снаружи, поддалась под натиском и слегка согнулась. Через щель было видно монастырское подворье. Аника обернулся:
— Сейчас ночь. Монахи спят, мы сможем спокойно уйти.
Он с силой нажал на дверь. Задвижка согнулась окончательно, и оба выскользнули наружу, осторожно пересекли широкий двор и подошли к огромным кованым воротам в монастырской стене. На страже дремал пожилой монах. Аника осторожно отодвинул задвижку, дверь открылась.
— Тише. — Аника потянул Настю за руку через проем, — не потревожьте праведного сна!
— Ему наверняка влетит наутро.
— Думаю, что это не самое страшное наказание. — Они спустились с холма. Аника огляделся.
— Я знаю, где мы. Это южная окраина Москвы.
— Вы были раньше в Москве?
— И не один раз. Не забывайте — мы гастролировали по всей стране. Утром осматривали город, в который приезжали, днем репетировали, вечером представление — и так каждый день.
— И что теперь?
— Теперь, по крайней мере, я знаю куда идти.
Пройдя узкими улочками окраин, прячась от людей, от страха вызвать у них шок своим внешним видом, они вышли в центр к большому зданию цирка. Аника свернул к низенькому бараку. Одно окно в темноте светилось:
— Здесь, он здесь, нам повезло! — Аника постучал в дверь. На порог вышел небольшого роста человек в полосатых штанах и красной рубахе:
— Кто здесь?
— Анри! Анри это я
— Шарль! Шарль, это ты, мой мальчик?! — мужчина тряс головой, словно не верил своим глазам.
— Это я, Анри!
— Мой мальчик, — мужчина кинулся на шею Анике, выглядевшему гигантом, по сравнению с ним, — мой дорогой мальчик!
Аника обнял его и поднял над землей.
— Мой мальчик, как же ты здесь? Кто это с тобой?
— Это Настя, — Аника вывел из темноты уставшую и немного испуганную девушку, — не бойтесь, Настя проходите. Это мой родной дядя, Анри Легре, — коверный клоун.
Спустя час, умывшись и сняв с себя обгоревшее рванье, завернувшись в одеяла Аника и Настя наперебой рассказывали старому Анри историю своих неожиданно свалившихся на них приключений, поглощая при этом жареного цыпленка с запеченным молодым картофелем. — Ешьте, ешьте, детки, намаялись. Старый Анри сейчас сварит вам кофе. Только никак я в толк не возьму — зачем вам все это надо? Ну, отнесли бы её в храм, а там уж с ней бы поступили как надо…
— Видишь ли, дядюшка, — Аника подшучивал над Настей, — эта девушка решила, что образ должна вернуть она сама. Ей, видишь ли, мертвец, укравший икону, поручение такое дал, ну а я пока в вынужденном отдыхе, сопровождаю её, поскольку уж больно весело время проходит в её обществе.
Настя молчала, опустив глаза.
— Ну что ж, давайте спать, завтра будем думать, как вас доставить в ваш Тобольск. Мы с тобой, Шарль, на полу разместимся, а гостью нашу на диване устроим.
— Утром сходи на рынок, — Аника протянул монеты Анри, — нужно обменять их. Нужно купить нам новую одежду, провизию и подумать, как нам ехать …