Необоримая стена
Шрифт:
«Аника. Дорогой мой Аника. Я пишу эти строки, зная, что никогда больше не увижу тебя. Я благодарю бога за то, что ты остался жив. За то, что он дал мне счастье знать тебя, быть с тобой хотя бы короткое время. За возможность слышать твой голос, видеть твою улыбку, чувствовать тепло твоих рук. После того, что со мной произошло, я не могу быть достойной тебя. И я не могу больше подвергать тебя такой опасности, я просто больше не смогу пережить ощущения, что тебя нет на этой земле. Ты — замечательный: сильный, добрый, нежный. Ты просто изумительный. Прости меня, пожалуйста. Никогда та грязь, в которой меня вываляли, не коснется тебя. Я закончу то, что должна закончить и просто исчезну из этого мира. Пойми меня, хороший мой, и прости. Помни, что Настя любит тебя всем своим сердцем, любит искренне и навсегда. Никогда у меня не будет другой любви.
Она тихо вытащила из котомки образ, завернутый в тряпицу, и выскользнула из номера на улицу. Тремя часами позже, она стояла перед воротами Успенского женского монастыря. Перекрестившись, Настя постучалась в ворота, которые открылись, словно ждали её, и скользнула внутрь.
Аника проснулся от тревожного ощущения звенящей тишины. Открыв глаза, он несколько минут лежал на диване, пытаясь понять, где он и почему спит в такой неудобной позе. Шея затекла, потому что подушка ночью упала на пол, несоответствие размера тела и дивана давали большие неудобства.
— Настя.
Ответом была тишина.
— Настя!
Аника сел на диванчике. Взгляд упал на записку на столе. Сердце сжалось в дурном предчувствии. Он взял листок и пробежал строчки глазами:
— Нет! Настя! Нет!
Аника схватил котомку. Деньги и вещи не тронуты, нет только образа. Куда она могла пойти! Он рванулся к выходу. Перескакивая через ступеньку, он мчался к входу, где стоял колоритный швейцар.
— Не так быстро, господин Тулье!
Четверо солидных господ, взявшись из ниоткуда, окружили его перед выходом:
— Не сопротивляйтесь, вас узнал хозяин гостиницы, вы в розыске, а мы всего лишь приглашаем вас для небольшой безобидной беседы.
— Кто вы и в чем дело, — Аника нутром чуял, что беседа будет длительной и не такой безобидной, как было обещано.
— Одна очень важная особа хочет видеть вас!
Сопротивляться было не с руки — в гостинице было полно народу и мысли Аники были заняты только Настей. Его вывели и усадили в карету с гербами. Всю дорогу они ехали молча, и только когда выехали за город, Аника спросил:
— Куда мы едем?
Один из его стражей усмехнулся:
— Что страшно?
— Полно, если бы вы хотели меня убить, вы бы это сделали, когда я спал в номере, я нужен вам за чем-то другим, только вот зачем?
— Убить? Оставьте, вы прямо выдумщик! Терпение, друг мой, терпение — вы все узнаете.
Карета въехала во двор усадьбы. Анику провели в кабинет.
— Ждите здесь, с вами хотят говорить.
Аника сел на стул. Большие напольные часы пробили десять. Дверь тихонько скрипнула, послышался шорох платья и две нежные женские руки закрыли ему глаза. Он мучительно пытался догадаться, кто эта женщина. Не желая ставить себя в глупое положение, он молча взял её руки в свои и, открыв глаза, повернулся. Красивая темноволосая дама в темном домашнем платье сияла белоснежной улыбкой. Её лучистые голубые глаза смотрели на него задорно и интригующе. Аника оторопел:
— Варвара!
— Смотри-ка ты! Узнал. Неужто я не изменилась совсем? Это раньше я была просто Варварой, а теперь госпожа Стасова Варвара Андреевна, супруга …
— Я понял. Теперь я понимаю, откуда эти четверо, хоть и ряжены в штатские костюмы, да только обывателями их никак не назовешь, выправка чувствуется. Ваш супруг, Варвара Андреевна, большой человек, под его началом вся тайная полиция государства. Чем же его привлекла моя скромная персона?
— Мы здесь на отдыхе, вернее на вынужденном отдыхе, по приказу государя, это имение моего мужа. Не так давно, еще в Петербурге, я слышала его разговор с великим князем. Тот называл твою фамилию и просил организовать твои поиски, будто бы ты похитил раритет, принадлежащий князю. Однако официального дела заводить было не велено. Я естественно в этот бред о том, что ты стал вором, не поверила и пропустила мимо ушей, но вчера мужу сообщили о том, что ты в городе, в гостинице, как вообще ты мог зарегистрироваться под своей фамилией?! Он отдал приказ следить за тобой, если бы не Константин Федорович…
— Это тот здоровенный усатый тип, что затолкал меня в карету?
— Да, он у меня в неоплатном долгу, — она расхохоталась, — я подруга его жены и подруга его любовницы, иногда мне приходится делать так, чтобы первая не догадывалась о существовании второй. Он, бедняжка страшно запутался и мне его жаль, он спасается от всей этой кутерьмы только на службе. В общем, я выкрала тебя раньше, чем тебя должны были арестовать.
— Боже, подумать только, ты спасаешь меня…но зачем тебе это?
Варвара присела на стул рядом:
— Если честно, я и сама не знаю. Я просто не могу забыть тебя, и, узнав, что ты здесь, безумно захотела тебя увидеть. Я придумала план — спрятать тебя здесь — отличный вариант. Кто будет искать тебя здесь? Пойдем со мной. — Она потянула его за руку, длинный коридор заканчивался лестницей:
— Вот сюда, вверх по пролету, здесь переход в старое крыло. Там пусто, никто не живет. Отсидишься в комнате для гостей. Там правда немного пыльно — гостей не было уже лет пятнадцать, — она снова рассмеялась, — зато тебя никто не увидит. Еду я буду приносить тебе сама, а потом мы что-нибудь придумаем.
— Варвара, я не крал никакого раритета, тут другое, совсем наоборот, я пытался помочь вернуть украденную икону, мне вообще странно, что я должен прятаться и мои портреты висят на каждом углу…
— Твои и твоей спутницы. Вот ваши документы! Сделаны они отменно! Надо было записаться в гостинице по ним, кстати, где твоя спутница?
— Не знаю. Она ушла раньше, чем за мной явились твои громилы.
— Она умнее тебя! — Варвара улыбнулась. — Ну, на счет твоей подружки не знаю, а вот твое честное имя я попытаюсь восстановить.
— Спасибо конечно, только вот очередной раз не могу понять. Зачем тебе это?
— Я просто не могу забыть ту ночь в кибитке у дядюшки Анри …
Она втолкнула его в гостевую комнату заброшенного крыла особняка и закрыла за ним дверь на ключ. Аника огляделся. Старинный интерьер комнаты не вызывал сомнений в словах Варвары, здесь действительно не гостили уже куда больше, чем пятнадцать лет. Аника подошел к окну, затянутому по углам паутиной и тронул занавески. Облачко пыли с них окутало его. Видимо и кровать не лучше. Что же бывало и хуже. Он прилег на кровать и закрыл глаза. Сердце было не на месте — что с Настей? Где она сейчас, как её теперь отыскать? Он понимал, что если бы он нашел нужные слова тогда, если бы объяснил, что чувствует, о чем думает, что она значит для него, то она была бы с ним до сих пор. Он как болван молчал, глядя на её страданья. По сути, в чем она виновата? В том, что здоровенный пьяный мужлан надругался над ней? Что она могла сделать? Какой отпечаток это оставило в её сердце? Она призналась ему, что любит его. Он подсознательно понимал это, еще тогда, на дне ямы в Муромском лесу. Подумать только, еще несколько минут, и он был бы первым в её жизни, и этот опыт не был бы так отвратителен. А теперь, останься он с Настей, смогла бы она быть с ним? Может быть, и он бы вызвал бы у неё отвращение. Горечь и тоска, щемящее чувство одиночества, досада на себя и на сбежавшую Настю — все смешалось.