Необузданные желания

Кент Кайли

Эти мысли пугают меня больше всего. Потому что если я допущу мысль, что мы могли бы быть чем-то большим, чем просто мимолетным эпизодом в моей жизни, то, в конечном счете, это разрушит меня до неузнаваемости. Если я допущу, что Доминик Маккинли может стать последней главой моей истории, это приведет лишь к душевной боли, от которой я никогда не смогу оправиться. Поэтому мне лучше не видеть в нем никого, кроме парня, который может управлять моим телом лучше, чем кто-либо другой. Мне не нужно думать о том, чтобы завязать с ним нормальные отношения.

Выключив душ, я беру полотенце с подогревателя и оборачиваю его вокруг

себя. Затем иду на кухню и включаю чайник, чтобы приготовить чашку чая. Пока вода закипает, я беру телефон и пролистываю сообщения. От него нет никаких сообщений. Не знаю, почему я ожидала, что они будут. Мое сердце замирает от беспокойства, ведь я не знаю, где он и почему он не связался со мной. Это очень плохо.

Может, мне стоит позвонить Шэр и отвлечься…

Нет, я не могу позвонить ей. Она ушла домой вместе с моим братом, и мне совсем не хочется думать о том, чем они занимаются.

Аргх!

Когда чайник выключается, я заливаю чайный пакетик горячей водой и возвращаюсь с кружкой в спальню. Я забираюсь под одеяло и включаю телевизор. Не знаю, сколько времени я провожу, листая Netflix, прежде чем сдаюсь и просто переключаюсь на фильм Hallmark. Затем я кутаюсь в одеяло и стараюсь не думать о том, насколько одинокой сейчас себя чувствую, как я готова на все, чтобы кто-то другой был здесь.

Не кто-то, а он.

Глава 27

Я не хотел отпускать ее одну в свою квартиру. Меня так и подмывало просто послать все к черту, припарковать машину и пойти за ней туда. Ее что-то беспокоит, и я хочу выяснить, что это за хрень, чтобы потом все исправить.

И я планирую заняться именно этим, как только разберусь с делами, которые мне нужно выполнить. Говоря о делах, я планирую оторвать пальцы одному мудаку. Не хочу, чтобы обо мне думали, будто я человек, который угрожает кому-то без причины. Вот почему я сейчас сижу в доме этого засранца и жду, когда он вернется. Я смотрю на фотографию его удостоверения личности, которую сделал ранее. Эндрю Харпер. Двадцать лет.

Что ж, Эндрю, надеюсь, тебе понравилось то, что ты испытал с моей девушкой. Потому что сегодня это, возможно, последний раз, когда ты что-то чувствуешь.

Я убираю телефон в карман, когда ручка двери поворачивается, и Эндрю, спотыкаясь, входит внутрь. Он не один. Судя по всему, этот засранец привел с собой какую-то бедную пьяную девушку.

— Энди, дружище, я ждал тебя целую вечность. Где ты, черт возьми, был? — Я объявляю о своем присутствии, и хуесос смотрит на меня широко раскрытыми глазами. — Я же сказал тебе, что заеду. Разве ты не помнишь? — Напоминаю я ему, после чего поворачиваюсь к девушке, которая, спотыкаясь, идет рядом с ним. — Тебе нужно уйти, сейчас же.

— Нет, не уходи, — умоляет ее Энди.

Чертовски жалкий парень, умоляющий женщину остаться и спасти его задницу.

— Дорогая, нам с Энди нужно кое-что наверстать. — Я снова лезу в карман. — Вот, возьми это и вызови себе такси. — Я протягиваю ей две стодолларовые купюры.

Она смотрит на деньги в моей руке, а затем берет

их.

— Спасибо, ценю это. — И, не оглядываясь, она выходит за дверь.

— А теперь, я полагаю, нам нужно заняться кое-какими делами, — говорю я Эндрю.

— Отвали. Убирайся нахуй из моего дома, придурок, пока я не вызвал полицию, — кричит он.

— С удовольствием, но я поеду не один. Видишь ли, ты поедешь со мной. Мы немного прокатимся.

— Ага, я так не думаю. — Он подходит к входной двери и открывает ее. — Убирайся к чертовой матери.

Я делаю шаг, словно собираюсь уйти, и замечаю облегчение на его лице. Но затем решаю воспользоваться моментом и нокаутирую его хуком прямо в висок. Я подхватываю его прежде, чем он падает на пол, и взваливаю его жирную задницу себе на плечо. Затем я несу ублюдка вниз по ступенькам и бросаю его на заднее сиденье своей машины. Пока он все еще в отключке, я связываю его запястья и лодыжки, после чего заклеиваю рот скотчем. До фермы ехать долго, и я не хочу слушать этого ублюдка, если он проснется.

Через час я затаскиваю его бессознательную задницу в свинарник. Я кладу его на стол, где уже было зарезано больше людей, чем я могу сосчитать на пальцах обеих рук. И каждый из них оказывался там из-за того, что они прикасались к ней.

В голове мелькает мысль, что было бы проще и гораздо менее трудоемко просто убрать ее. Но она была права. Если я так поступлю, то больше никогда не смогу к ней прикоснуться. А такая проблема этому гребаному миру не нужна.

Я смотрю на свиней, которые шумят, зная, что скоро будет их ужин. Я сказал сторожу, что он мне не понадобится в течение недели. Этого будет достаточно, чтобы прокормить их.

Обычно я жду, когда эти ублюдки просыпаются. Мне нравится видеть боль и страх в их глазах, когда я начинаю отрезать небольшие куски мяса, которые по мере продвижения становятся все больше. Они недолго остаются в сознании, но и этого небольшого проблеска достаточно. Однако сейчас у меня нет такой роскоши, как время. Мне нужно вернуться к Люси. Поэтому, закрепив туловище Эндрю на столе, я беру пилу и начинаю с его правой руки. Той, что касалась ее. Его глаза широко открываются, взгляд перебегает с моего лица на то место, где теперь лежит его рука. Он издает пронзительный крик, после чего его голова запрокидывается, и он теряет сознание. Я бросаю руку свиньям, и все они сходят с ума, пытаясь урвать кусок плоти.

Через два часа я убираю скамейку и пол, и теперь внутри воняет химикатами и отбеливателем, а не кровью и свиным дерьмом. Дверь сарая открывается, и я поднимаю голову, увидев как входят папа и дядя.

Слава богу, что они не появились часом раньше. Хотя, когда я смотрю на своего отца и замечаю выражение неподдельного ужаса на его лице, я не уверен, что все было бы по-другому, если бы он поймал меня на месте преступления, а не после. Я не хотел, чтобы мои родители узнали об этом, не говоря уже о том, чтобы они увидели все воочию. Я прилагал все усилия, чтобы скрыть, насколько у меня не все в порядке с головой. Очевидно, они знают, что я не совсем в порядке. Но они понятия не имеют, насколько глубока тьма, которая скрывается за этим. Дядя Джош и Бри — единственные, кто это понимает. Они единственные, кто не осуждает. Наверное, потому, что в этом случае им пришлось бы столкнуться с собственными демонами.