Необузданные желания
Шрифт:
Через час мы подъезжаем к ферме, которую я только что приобрел. На участке уже стоит приличных размеров дом. Сейчас он выполнен в винтажном стиле, но я планирую отремонтировать и сделать его более современным.
— Где мы? — Спрашивает Люси, глядя через лобовое стекло на дом вдалеке.
— Я купил это место несколько
— Это ферма, Доминик.
— Я в курсе. Я ее купил. — Смеюсь я.
— Зачем тебе покупать ферму?
— Мне нравится сельская местность. — Я глушу двигатель и выхожу из машины. Подойдя к пассажирской стороне, я открываю ее дверь и протягиваю ладонь. Она берет ее, и мы, держась за руки, поднимаемся по ступенькам крыльца к входной двери дома. — Сейчас здесь пусто, но я работаю с дизайнерами над планами ремонта, — говорю я ей, когда мы входим в фойе.
— Так ты планируешь жить здесь после университета? — Спрашивает она меня.
— Я планирую жить в любом городе, куда бы ты ни отправилась, — говорю я ей. Потому что, честно говоря, на данный момент я не думаю, что на земле есть место, куда бы я не последовал за ней.
— О, ну, если бы ты действительно был так хорош в слежке, то знал бы, что я планирую бросить университет в следующем году. Я переезжаю в Лос-Анджелес. Хочу быть актрисой. Наверное, порнозвездой, — говорит она, прижав указательный палец к подбородку.
Я смотрю на нее. Я знаю, что она издевается надо мной. Но при мысли о том, что кто-то другой прикасается к ней, меня все равно охватывает ярость.
— Не стоит шутить о подобном дерьме. Это нихуя не смешно. — Я отпускаю ее руку, поворачиваюсь на пятках и иду к задней двери. Выйдя на улицу, я не оглядываюсь.
Мои шаги быстры. Мне нужно убраться подальше от нее, чтобы не свернуть ей шею из-за того, что она вообще рассматривает возможность быть с кем-то другим. Я направляюсь в сарай, где содержатся восемь свиней, которых я приобрел неделю назад. Когда я не могу, за ними присматривает сторож. Но я надеюсь проводить здесь гораздо больше времени, когда дом будет достроен.
Я сижу на корточках и поглаживаю одну из свиней, когда в дверном проеме появляется Люси.
— Тебе следует вернуться в дом.
— Мне и здесь хорошо, — говорит она, скрещивая руки на груди.
— Нет, не хорошо. Тебе нужно уйти от меня, Пчелка, пока я не натворил чего-нибудь, чего не смогу исправить, — предупреждаю я ее.
— Что ты хочешь сделать со мной прямо сейчас?
Я встаю во весь рост и направляюсь к ней. Когда до нее остается один шаг, я засовываю руки в карманы. Я не доверяю себе, поэтому не могу прикоснуться к ней сейчас.
— Я хочу причинить тебе боль, Пчелка. Я хочу погасить этот свет в твоих глазах. Хочу увидеть, как ты испустишь свой последний вздох. Ведь только так я смогу быть уверен, что никто другой никогда не дотронется до тебя, если ты умрешь. — Вот куда ей следует бежать. Хотя она не успеет далеко убежать, потому что я все равно ее поймаю. Но если бы у нее была хоть какое-то чувство самосохранения, она бы уже свалила отсюда к чертовой матери. Вместо этого она неподвижно стоит передо мной.
— Ты не причинишь мне боли, — говорит она с уверенностью,
— Я убивал мужчин и по гораздо меньшим причинам.
Она быстро моргает, как будто пытается сдержать слезы. Черт, лучше бы ей сейчас не плакать.
— Беги, Пчелка, — говорю я ей.
— Нет, — твердо говорит она.
Честно говоря, я не знаю, аплодировать ли ее смелости или наказать за глупость. Как может такая чертовски умная особа, как Люси, мать ее, Кристиансон, стоять передо мной после того, что я ей только что сказал?
— Ты не причинишь мне боли, Доминик. Знаешь, почему я это знаю? — Спрашивает она меня.
— Почему?
— Потому что, если бы я умерла, ты бы тоже не смог прикоснуться ко мне. А я знаю, что тебе нравится прикасаться ко мне. Не так ли? Ты хочешь прикоснуться ко мне прямо сейчас. — Она наклоняет голову, и ее пальцы начинают расстегивать пуговицы на блузке.
— Сейчас я не могу прикоснуться к тебе, Пчелка, — говорю я ей, делая шаг назад.
— Нет, можешь. — Она бросает блузку на пол сарая.
— Нет, потому что, если я прикоснусь к тебе прямо сейчас, то, возможно, не смогу себя контролировать.
— Ты не сделаешь мне больно, Дом, — снова говорит она.
Люси заводит руки за спину и расстегивает бюстгальтер, спуская бретельки вниз по рукам, а затем позволяет материалу упасть на землю. Ее сиськи — ее великолепные, соблазнительные сиськи — вырываются на свободу. Твердые, как камень, соски направлены прямо на меня, взывая ко мне, как маяк в ночи.
— Нет. Остановись.
— Ты сдерживаешься по той же причине, по которой я знаю, что ты не сделаешь мне больно. Если бы ты действительно хотел моей смерти, я бы уже была мертва. Но тебе гораздо больше нравится, когда я дышу.
Я проигрываю битву. Когда она сбрасывает шорты на пол и снимает трусики, стоя передо мной полностью обнаженная, полностью моя, я не могу отказать себе в том, чего действительно хочу.
Ее. Я всегда хочу ее.
Я расстегиваю ремень и вытаскиваю его из петель джинсов. Протянув руку, я хватаю ее и притягиваю к себе.
— Ты играешь в очень опасную игру, Пчелка.
— Тогда ты должен знать, что я не проигрываю. Никогда, — говорит она.
Я хихикаю. Она даже не представляет, насколько сейчас высоки ставки. Я подвожу ее к одной из деревянных балок.
— Твоя слепая вера в меня станет твоей погибелью, — предупреждаю я ее. И моей тоже. Но эту часть я оставляю при себе.
— Я не боюсь смерти, Доминик. Я боюсь, что не смогу жить, — говорит она, не сводя с меня взгляда. Она никогда не разрывает зрительного контакта. — Я никогда не чувствовала себя более живой, чем когда ты внутри меня. Дай мне почувствовать себя живой, Доминик.
Мои глаза блуждают по ее телу. Люси не стесняется своей наготы. Эта ее черта мне чертовски нравится. Я прижимаю свой ремень к ее шее. И, не дожидаясь и не спрашивая, согласна ли она с тем, что я собираюсь сделать, я привязываю ее тело к столбу. Меня не должно удивлять, что она не пытается вырваться. Остановить меня. Я отступаю назад и оглядываю сарай. Найдя на одном из верстаков кусок веревки, я беру его.