Необъявленная война: Записки афганского разведчика
Шрифт:
— Да, да… Ты точно определил свою роль в рядах НДПА. Политический провокатор.
Абдуле показалось, что Фрид даже обрадовался этим словам, вскочил со своего места, забегал по классу.
— Политический провокатор! — повторил он. — Какое точное определение твоего назначения! Надо не дать окрепнуть этой партии, обрубить ее слабые корни в народе! Вот твоя оперативная задача, Абдула Бури.
…Чем глубже вникал Бури в проблемы общественной жизни своей страны, тем больше не давал ему покоя один щекотливый вопрос. Почему столько внимания уделяет могущественное ЦРУ маленькой партии, оппозиционно настроенной к своему правительству в Афганистане? Ведь смешно думать, что НДПА может оказать пагубное влияние на политический климат в самой Америке, а тем более угрожать ее безопасности? Всего небольшая горсточка отчаянных
— Америка не допустит революции в Афганистане. Приход к власти НДПА означает дальнейшее укрепление союза с Россией, ограничение наших действий как в самом Афганистане, так и в соседних районах. Сейчас мы, американцы, чувствуем себя в твоей стране лучше, чем ты, пожалуй, дома у своего отца, — откровенничал Фрид.
Бури верил ему, консультант говорил сущую правду. Однажды летом, когда Абдула прилетел в Кабул на каникулы, он удивился количеству американцев в столице. Шумные, увешанные фотоаппаратами и с кинокамерами в руках, бродили они ватагами по пыльным улочкам Кабула, толкались на базарах, заглядывали в крохотные лавчонки. С завидным аппетитом, обжигаясь, ели сочный шашлык, запивая крепким чаем. Хлопали себя по ляжкам, громко смеялись. Действительно, чувствовали они себя в Афганистане превосходно. Их было много. Сотни туристов, десятки специалистов американской фирмы «Морисон — Нясен». Много лет эта фирма ведет строительство ирригационной системы на реках Гильменд и Аргандаб, успела выкачать из афганской государственной казны не один миллион долларов, но окончанию строительства конца так и не видно.
Теперь Абдула понимал, что не только древние мечети и дела строительные привлекали сотни американцев в его страну. Во время каникул, чтобы иметь свои деньги, как говорится, на карманные расходы, он устраивался гидом в «Интурист». Абдула помнит, что многие американские туристы предпочитали для своего путешествия только северные маршруты, вдоль афганской границы с соседним государством по реке Пяндж.
— Афганистан — важный стратегический плацдарм на Востоке, — объяснял между тем Фрид. — Знаешь, что говорил о твоей стране один из лидеров коммунистов — Фридрих Энгельс?
Бури только пожал плечами, а Фрид продолжал учительским тоном:
— А знать тебе надобно… Ты же теперь у нас «марксист»… Бери ручку и записывай мудрые слова своего вождя. Авось пригодятся, сразишь своей революционной эрудицией товарищей по партии. «Географическое положение Афганистана и характерные черты народа придают этой стране такое политическое значение в делах Центральной Азии, которое едва ли можно переоценить» [24] . Вот что о твоей родине говорил Энгельс еще в 1857 году! Дальновидный, скажу тебе, был он человек!
24
К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч., т. 14, с. 77.
Бури заметил, что у Фрида погасла сигара, хотел щелкнуть зажигалкой, предложить прикурить, но тот отрицательно покачал головой, скрестил перед собой руки — это означало, чтобы ему не мешали, сейчас придет вдохновение, прорвется через плотину поток исторических событий, фактов, имен и дат. Ничего не скажешь, мистер Фрид был отменным знатоком Востока, знал с незапамятных времен всю историю Афганистана, прекрасно ориентировался в нынешней сложившейся ситуации в стране.
Вот и сейчас, откинувшись в кресле, бережно устроив недокуренную сигару в пепельнице, заговорил, как всегда, неторопливо:
— Говорят, у кого ключи от Кабула, тот владеет всей Азией. Недаром сюда так стремились воины Александра Македонского и Чингисхана, войска Великих Моголов, иранских ханов и англичане. Наполеон в своих планах походов на Индию предусматривал движение через эту страну. Гитлер во время второй мировой войны рассматривал Афганистан
…Вскоре, после окончания подготовки в учебном центре ЦРУ, Бури выехал на родину и поступил в полное распоряжение Хафизуллы Амина.
— Приказы Амина для тебя, Абдула Бури, — приказ ЦРУ!
Это были последние напутственные слова его шефа перед отъездом в Афганистан.
ГЛАВА XVIII
Абдула Бури был арестован на третий день после свержения Амина. В архивах ХАДа [25] в Кабуле хранится любопытный документ, который, не дожидаясь допроса, собственноручно написал арестованный Абдула Бури.
— Я сам, я сам все расскажу, что знаю про этого злодея и кровопийцу Амина. Сообщу факты его страшных преступлений… Все, все, чистосердечно и честно. Поверьте мне! — говорил он сотрудникам ХАДа, прося у них бумагу и ручку.
Писал он долго, не скупился на подробности, называл имена сподвижников Амина, раскрывал планы готовящегося заговора против республики. Амина чернил, как только мог. О себе скупо: действительно был политическим советником у Амина, но меньше советовал, а больше его слушал, выполнял, что прикажет он, считал каждое указание Амина указанием партии. Не дожидаясь следствия, спешит раскаяться и в своих личных преступлениях… Сказать, что уже предано огласке, от чего не отвертеться, за что придется отвечать по закону. Пусть лучше его считают политическим интриганом, можно даже обозвать и обидным словом — политическим провокатором, но, избавь Аллах, — американским шпионом. Об этом надо забыть, выбросить из головы, отрицать при любых вскрытых фактах и документах. Он уверен, что таковых в руках ХАДа нет, не сумел наследить, был всегда осторожным.
25
XАД — служба государственной безопасности.
«Виноват, что по указанию Амина распускал всякие слухи против своих товарищей, ссорил их между собой, способствовал расколу партии на два крыла», — писал Бури в своем покаянии.
…Нелегкое было это время для НДПА. В конце 1967 года партия разделилась на две группировки. Свои названия они получили от названия печатных органов партии «Хальк» («Народ») и «Парчам» («Знамя»). Возглавил группу «Хальк» Нур Мухаммед Тараки, а «Парчам» — Бабрак Кармаль. Странное это было размежевание внутри НДПА. Обе группировки признавали требования устава партии, стояли на одной и той же идеологической платформе, нередко действовали сообща. Распространяли листовки среди населения, устраивали марши протеста, выводили сотни трудящихся на первомайские демонстрации. И все вместе, рука об руку. Вели нелегкую борьбу с жестоким режимом. Вместе — и, как ни парадоксально, врозь… Спорили до хрипоты, обвиняли друг друга неизвестно в чем, часто бездоказательно, со ссылкой «кто-то сказал», «где-то услышал». В партию пришла беда — товарищ перестал верить товарищу.
Сидя в Пули-Чархи, я как-то спросил профессора Нажмуддина о причинах разногласий в партии. Он сначала только плечами пожал, затем долго думал, а потом сказал:
— Кто-то боится сильного кулака, вот и разводит наши пальцы врозь.
Теперь я знаю, что одним из тех, кто вносил разлад в единство рядов партии, был Абдула Бури. Он умело сталкивал лбами рядовых и членов ЦК партии, подбрасывал то одному, то другому всякие небылицы, а сам всегда оставался в стороне, в тени. И, как ни странно, ему везло… Вчерашние товарищи, опытные революционеры, становились заклятыми врагами. А он умел дружить и ладить со всеми, был, как говорится, свой парень в группе «Хальк» и в группе «Парчам».