Необъявленная война: Записки афганского разведчика
Шрифт:
Услышал птицу Абдула, рукой махнул, как бы отгоняя тяжелые мысли, и улыбнулся.
— Ишь, какая у меня певунья в саду живет… Не дает хозяину печалиться… Давай выпьем по маленькой, Салех… Выпьем и вернемся к твоим делам, где, надеюсь, нет предательства.
— Но есть зло похлеще, чем предательство. Купля и продажа! — отвечаю я Абдуле.
— Мне это знакомо с детства. Как-никак, я сын известного кабульского купца Бури, что в переводе с дари означает: волк! — и засмеялся, довольный собою.
Мы долго еще говорили с Абдулой о новых торговых сделках, на крохотных счетно-вычислительных машинках японского производства вели совместно подсчеты предстоящих расходов, мудрили, как изловчиться, оплатить по счетам поменьше, а оружия заполучить побольше. Уже прощаясь, пожимая руку, он задал вопрос, которого, признаться, я не ожидал от него:
— А не засиделся ли ты в Брюсселе, с теплой девкой, Салех? Нет ли желания прогуляться со мной на родину, испытать купленное тобой оружие? Торговля подождет, от нас не убежит…
— С вами, уважаемый Бури, хоть к дьяволу в пасть!.. — не задумываясь, лихо ответил я.
Он усмехнулся, протянул руку на прощание и вдруг, пристально глядя мне в лицо, заговорил стихами: «В этом мире враждебном не будь дураком. Полагаться не вздумай на тех, кто кругом. Трезвым оком взгляни на ближайшего друга. Друг, возможно, окажется злейшим врагом…» И захохотал, зашелся веселым смехом, показывая мне крепкие, как у настоящего волка, зубы…
Хотя было и далековато от дома Бури до отеля, где я остановился, решил идти пешком, чтобы спокойно, не торопясь, во всех деталях припомнить разговор с Абдулой. Начал было анализировать нашу беседу и невольно заулыбался, поймал себя на том, что мысленно я повторяю слова Бури: случайность это или не случайность? Разговор о понесенных его отрядами потерях, предложение прогуляться на родину и, наконец, Омар Хайям: «Друг, возможно, окажется злейшим врагом». Как это все понимать, какие делать выводы, к чему готовить себя?..
«Не торопись с выводами, хорошенько подумай, разберись, как в хитрой шахматной партии, предложенной опытным игроком», — сам себе подаю я команду.
Но думать не пришлось. Неожиданно рядом со мной остановился «фиат», быстро открылась дверца, и знакомый мне голос сказал громко и повелительно:
— Скорей в машину! Да не стой же ты, как истукан! Скорей, умоляю, скорей, Салех!
Я смотрю и не верю своим глазам. За рулем автомобиля сидит Гульпача. Лицо серьезное, на меня даже не взглянула, только вперед, гонит машину со страшной скоростью, на поворотах лихо закладывает такие виражи, что вот-вот вместе с машиной перевернемся кверху ногами.
— Здравствуй, Гульпача! — приветствую я ее. — Ты откуда, с неба свалилась?
— Именно с неба! — довольно нелюбезно отвечает Гульпача. — Меня вызвали сюда на допрос!
— На допрос?! — удивился я.
— Да, на допрос… У меня мало времени… Слушай меня внимательно. Адъютант Бури — Махаммад, человек мрачный и жестокий, подробно интересовался тобой: с кем связан, кто ходит, характер личной переписки, телефонные разговоры.
— Однако же широк круг обязанностей моего личного секретаря. И дорого ли…
— Замолчи! — перебивает она. — Презирать меня будешь потом, а сейчас слушай и не перебивай! Погибла Джамиля! Она замешана в убийстве собственного мужа и в хищении каких-то секретных документов из его лаборатории. А ты был близок с ней. Стало известно о вашей встрече в Брюсселе…
Она что-то еще говорит и говорит торопливо, я вижу, как шевелятся ее пересохшие губы, но ничего не слышу, ничего не понимаю. Только одно запало в душу: «Погибла Джамиля, погибла Джамиля, погибла…»
— Да очнись же ты, не будь бабой, горе ты мое! — кричит она мне в самое ухо. И тут же рулем крутанула так, что я не успел удержаться, ударился лбом о смотровое стекло.
Машина остановилась.
— Выходи, приехали! — командует Гульпача.
Не знаю, как это получилось, но я даже руку не успел протянуть Гульпаче, сказать ей доброе слово. Она буквально вытолкнула меня в спину из кабины, хлопнула с силой дверцей и исчезла вместе с машиной за поворотом узкой убогой улочки чужого города.
ГЛАВА XLIII
Более тысячи душманов в холодную февральскую ночь мелкими группами на разных участках пересекли пакистано-афганскую границу. Бури боялся верить в удачу, но донесения от каждой группы подтверждали первый успех. Мятежникам удалось скрыться, в обход пограничных постов просочиться на родную территорию без единого выстрела.
— Вот что значит настоящая военная выучка! Вот что значит новый метод обучения моих парней! — ликовал Абдула и тут же стучал кулаком по дереву. — Только бы не сглазить, только бы пронесло!
Настал и наш час выступать в поход. Небольшая штабная группа во главе с Бури, с надежным охранением, тоже без особых происшествий пересекла границу. В глубь страны стали двигаться только ночью, соблюдая все предосторожности, обходя стороной оживленные караванные тропы и населенные пункты. Отдыхали днем в пещерах или в теснинах ущелий, укрывшись за огромными валунами, с бдительными часовыми. Огня старались не разводить, черствые лепешки и соленую брынзу запивали холодной водой из горных рек и ручейков. На пятые сутки пути мы встретились с отрядом Седого. Он шел навстречу начальнику, ведя под своим командованием добрую сотню молодцов. Абдула принял Седого с распростертыми объятиями, наговорил ему всяких комплиментов, назвав его национальным героем страны. Седой не остался в долгу, решил не ударить лицом в грязь, подал команду отряду: «Отряд, стоять! Знамя вперед! Для встречи почетного гостя — на караул!»
Сто душманов, одетые кто во что, с чалмами, папахами, вязанными шапочками на голове, небритые и грязные, к нашему удивлению, взяли на караул, как настоящие заправские солдаты. Проплыло перед строем зеленое знамя и опустилось к ногам растроганного лидера партии «Шамшари ислами». Он преклонил колено, поцеловал зеленое полотно, сказал страстно и проникновенно:
— Спасибо тебе, родина, за теплую встречу! Я пришел, чтобы освободить твои горы и долины от скверны, карающим мечом господним уничтожить всех неверных. Счастлив, что на своем праведном пути встретился с такими славными орлами! Хвала Аллаху, господу миров!