Необычайное путешествие

Кузнецова Вера Нестеровна

Вася, Валерик и Кюльжан решили обязательно пойти посмотреть, как встретит юношей чужой род. Это желание разделяли многие жители Большого Дома, и потому провожать женихов собралась внушительная процессия.

Впереди во главе со Старшей Матерью выступали старейшие мужчины рода. В числе их был и тот пастух, который привел на стоянку путешественников. За ними следовали убранные цветами женихи. Шагах в пяти за юношами — провожающие. Они вели также украшенных цветами дарственных телят. В толпу провожающих замешались Вася, Валерик и Кюльжан.

Путь до стоянки соседей был неблизкий. Не доходя до стоянки,

все сели отдохнуть. Девушки пошли рвать цветы, чтобы освежить увядшие венки женихов, а заодно и гирлянды на телятах, которые в пути с аппетитом жевали цветочное убранство друг друга. Старейшие же отправились вперед - предупредить соседей о цели своего посещения.

Стоянка находилась на опушке леса. Под высокими кряжистыми дубами на пригорке возвышались три Больших Дома. Внизу протекала речка. В воздухе пахло сухим липовым цветом и медом. Меж цветов с жужжанием деловито сновали пчелы и, проследив их полет со взяткой, Вася заметил дупло, или борть, служившее ульем.

— А здешние жители живут богаче наших хозяев, — сказал Валерик. — Вон поле какое большое! И хлеб уже убрали… Одна стерня торчит.

— Может быть, у них и народа больше, — предположил Вася.

— Вставайте, мальчики, — сказала Кюльжан. — Видите, Старшая Мать рукой нам машет.

Сигналы матери увидели и другие. Все торопливо поднялись, и процессия в прежнем порядке двинулась к стоянке. Чем меньше оставалось расстояние между встречающей толпой и гостями, тем медленней и торжественней выступали старейшие. Юноши, чувствуя, что все взгляды устремлены на них, гордо приосанились. В алых лучах заходящего солнца их одежды из белых шкур казались пурпурными. С гордостью и умилением смотрели на них провожающие матери.

У самой стоянки, как бы охраняя ее от врагов, стояла вырезанная из целого дерева фигура женщины в человеческий рост. Ноги ей заменяли корни дерева. Руки статуи, сложенные спокойно на груди, были едва намечены, но четко вырезанные черты лица, обрамленного свободной, падавшей на плечи повязкой, были внушительны и красивы.

У статуи полукругом стояли встречающие. Впереди — высокий красавец-старик с белоснежной бородой чуть не по пояс держал на деревянном блюде большую лепешку со щепоткой соли. Отдав поясной поклон Старшей Матери, он передал ей это блюдо.

Старшая Мать, взяв лепешку, разломила ее пополам и, вернув половину старику, произнесла:

— Мы переломили хлеб в знак дружбы между нашими родами. Пусть каждый отведает этого хлеба, как член одного общего рода.

И она начала оделять мелкими кусочками оставшейся у нее половинки всех пришедших с ней людей. Ее примеру последовал и старик. Люди бережно ели свои кусочки, беря их губами с ладони, стараясь не уронить ни крошки. Это было бы плохим предзнаменованием.

— Если это и все угощение, не стоило семь верст киселя хлебать, — недовольно сказал Валерик, в одно мгновение проглотив свою порцию.

— Чудак! — шепнул Вася, давясь от смеха. — Это ж не угощение, а такой обряд.

Белобородый старик, встав рядом с Матерью, повел ее к домам.

Все потянулись следам за ними.

— Вот наши дочери, — с отеческой гордостью сказал старик.

Группа девушек, стоявшая в центре между домами, была одета в длинные рубашки из домотканого холста. Пусть он был не очень бел, груб,

как дерюга, но все же это была материя, а не звериная шкура. Жители Большого Дома не могли оторвать восхищенных глаз от этого чуда. На шеях девушек блестели ожерелья, составленные из желтых бляшек, по величине и форме напоминавших Васе ружейные капсюли.

— Богатые здесь невесты, — сказала Кюльжан. — Вряд ли они согласятся принять наших женихов, у которых только и есть, что штаны из козлиных шкур.

Наверно, эта же неприятная мысль пришла в голову и Старшей Матери, потому что она, беспокойно переглянувшись с пастухом, подтолкнула его локтем в знак сигнала к началу решительных действий. Тот выступил вперед и начал громко и нараспев восхвалять силу одного, ловкость другого, меткую стрельбу из лука третьего юноши. О четвертом сказал, что он замечательный рыболов, о пятом — что тот непревзойденный мастер по выделке топоров и серпов. Он подчеркнул, что все юноши послушны, как ягнята, и слово старших для них — нерушимый закон. Юноши стояли, потупившись, и чувствовали себя очень неловко. Девушки, наоборот, рассматривали их во все глаза и, видимо, сознавали, что все зависит от их решения.

Наконец пастух, оказавшийся в роли свахи, охрип и замолчал, а девушки все стояли в нерешительности. Наступила неловкая пауза. Лицо Старшей Матери от волнения покрылось багровыми пятнами. Выручил ее белобородый старейший. Ласково, но твердо он предложил «дочкам» не обижать своим пренебрежением новых друзей и этих славных юношей.

— Пусть каждая возьмет за руку того, кого желает иметь своим мужем, и ведет в Дом, — заключил он свою речь.

Девушки послушно подошли к юношам, и Старшая Мать облегченно вздохнула. Пять пар, взявшись за руки, скрылись в дверях Дома, а старейший и Старшая Мать занялись приготовлениями к празднику. Двоих из приведенных телят тут же подвели к статуе праматери рода и перерезали им горло так искусно, что кровь фонтаном окропила всю статую. Это считалось очень хорошим предзнаменованием. Кроме того, старейший щедро помазал горячей кровью деревянные губы божества и подал знак женщинам унести туши.

Вскоре послышался треск горящих костров. В больших котлах закипела вода. Женщины-хозяйки несли груды лепешек, миски, полные заквашенного молока и дикого меда, и раскладывали все это на разостланных на поляне длинных холстах.

Под конец появились узкогорлые кувшины, наполненные медовым и ячменным пивом. Бока этих кувшинов были разрисованы изображениями солнца с огромными глазами.

Два рода закрепляли свой союз пиршеством. Это означало взаимную помощь во всех делах, а если понадобится, и готовность к кровной мести за каждого члена объединившегося теперь большого рода.

— Все-таки не нравятся мне здешние обычаи, — сказал Валерик, покончив с большим куском нежной, белой телятины. — Не женщин замуж, а мужчин отдают в мужья. Не муж выбирает жену, а наоборот. Да она еще имеет право выгнать его в любое время.

— А ты можешь теперь сказать, чем одно общество отличается от другого? — спросил Вася.

— Чем? Ясно чем, — не задумываясь, определил Валерик. — Конечно, едой. У тех… питекантропов мы ели всякую зеленуху, у синантропов — сырую зайчатину, у пещерных людей — мясо без хлеба, а здесь начинается настоящая еда.