Необычайные приключения корабельной собаки
Шрифт:
И хотя предстоял опасный, трудный двадцатикилометровый путь по прибрежным скалам, разведчикам ничего не оставалось, как взять меня с собой. Дитяткин сообщил мне, что наш «558» получил много пробоин, но добрался до Сочинского дока, где сейчас и латает свои раны.
Темной ночью, вычислив время обхода фашистских патрулей, мы оставили баржу и по неглубокой воде выбрались на сухой берег. К утру, одолев тяжкий переход, сделали привал в районе нужного нам населенного пункта.
Со склона высокой горы, заполненного густыми кустами виноградника, село Волошино просматривалось, как на ладони. За ним проходило широкое шоссе, по которому двигалась колонна машин. Мощные тягачи тащили зачехленные орудия, на грузовиках плотно сидели гитлеровцы. Мелькали приземистые легковушки и юркие мотоциклы.
— К чему-то готовятся, гады! — подвел итог Тополов. — Узнать бы…
— Разведать не мешало бы, — согласился Дитяткин. — Только задание у нас другое…
До сумерек мы просидели в винограднике. И хотя холодный ветер пронизывал до костей, развести костер мы не решились.
Согревались, прыгая то на одной, то на другой ноге, хлопая себя по бокам… В темноте двинулись в село.
Но как найти дом старосты? Ведь у нас не было никаких примет, а стучаться в любую избу означало провал.
— Ничего, успокаивал нас Дитяткин. — Как говорят, Бог не выдаст — свинья не съест. Что-нибудь придумаем…
Нам повезло. Пробираясь по садам и огородам, мы услышали громкий разговор:
— Да хай ему грец, цему старосте. В селе тихосенько, даже кочеты не спивают. Пийдемо Гнат до Тайки. Вчора горилку гнала — согреемся трошки…
— Ладно. Только недолго. А то влепят нам в полиции…
Скрипнула калитка — все стихло. Мы догадались, что здесь и находится дом старосты.
— Пора, братцы. Самое время брать, — скомандовал Дитяткин.
— Паша к калитке, Толик — следи за улицей. Юнга — со мной.
Взошли на высокое крыльцо.
Дитяткин постучал.
— Кого еще там принесло? Ты, Игнат? — донесся из-за двери заспанный женский голос.
— Свои…
— Какие еще свои? Свои разные бывают, — недовольно пробубнил опять тот же голос.
— Открывай! А то дверь взломаю, — негромко, но внятно потребовал разведчик.
Послышались тяжелые шаги, загрохотали засовы, и перед нами предстал лысоватый грузный мужчина в ночной сорочке поверх голубых галифе…
— Староста?
— Хотя бы…
— Собирайся, пойдешь с нами!
— Куда?
— На кудыкину гору…
Прикрыв за собой наружную дверь, вслед за хозяином мы прошли в избу, где тускло горела настольная керосиновая лампа. Окинув нас пристальным взглядом, и, как мне показалось, чему-то улыбнувшись, староста молча надел ватник, натянул серую шапку и начал что-то складывать в мешок. Ожидая подвоха, Дитяткин наблюдал за каждым его движением.
— Ничего, Маруся, не волнуйся. Вот увидишь — все будет в порядке! — успокаивал староста плачущую женщину, нежно погладив ее по плечу.
Откровенно говоря, зная о зверствах фашистов и полицаев, я был удивлен спокойным, ровным голосом старосты и его отношением к жене.
По дороге наш пленник не пытался бежать. Звать на помощь он, правда, не мог: предусмотрительный Дитяткин сунул ему в рот кляп, на который сгодилась флотская рукавица.
Без происшествий мы добрались в условленное место на берегу моря. И, как было условлено, Тополов с помощью карманного фонарика подавал сигналы в сторону моря.
Тянулись минуты и, казалось, что мы попусту тратим время. Но вот, точно маленькие звездочки, замигали знаки «морзянки».
— Вас понял. Ждите шлюпку, — разобрал я.
Где-то через четверть часа из ночной тьмы вынырнула шлюпка. Скоро мы все разместились в ней.
Когда подошли к «морскому охотнику», Дитяткин, не очень-то вежливо подсаживая старосту на катер, в сердцах произнес:
— Давай, давай пошевеливайся, холуй фашистский!
Тот в свою очередь посмотрел на разведчика с горечью и сожалением…
Каково же было удивление, когда на только что пришвартовавшийся в Сочинском порту «морской охотник» пришел полноватый майор и, развязав руки старосте, трижды расцеловался с ним.
— Сергей Львович Ермаш, — кивнув в сторону майора, шепнул мне Лебедев. — Заместитель начальника разведотдела…
Между тем майор громко проговорил:
— Рад видеть тебя, Вадим Иванович! Скажи спасибо нашим отчаянным братцам, особенно Дитяткину. — И с лукавой усмешкой обратился к Василию: — Знакомьтесь, Дитяткин, — капитан-лейтенант Фомичев…
Дитяткин зарделся своей почти девичьей улыбкой и, не поднимая глаз, протянул руку. «Староста» сердечно пожал ее.
— Вадим Иванович выполнял особое задание нашего командования. Почему не сообщили вам? По законам конспирации… Всякое могло случиться… Не обижали они тебя, Вадим Иванович?
— Все хорошо, Сергей Львович, — поспешно ответил Фомичев.
— Только вот зачем мальчонку на такие задания берут?
После объяснений Дитяткина, капитан-лейтенант дружески распрощался и вместе с майором вышел на причал.
Тайна приоткрывается
Наш «558» находился не в доке, как передали еще на барже по рации Дитяткину, а стоял на территории судоремонтного завода, эвакуированного из Крыма.
Там впервые я увидел свой катер, как говорится, от киля до клотика. Поддерживаемый деревянными подпорками и тросами, он держался на толстых опорах примерно в десяти метрах от воды. Снизу до самой ватерлинии весь корпус был в прилипших к нему морских ракушках и затвердевших водорослях. В правом борту, рядом с форштевнем, зияло отверстие величиной с футбольный мяч. В разных местах пробоин торчали забитые в железо деревянные колышки-чопики, которых я насчитал больше пятидесяти…
На катере не оказалось Боцмана. Исчезновение корабельной собаки лихорадило всю команду. Искали ее в порту, на других катерах. Боцман пропал бесследно, будто в воду канул.
В то утро Николай Белов решил проведать Николая Грипича, раненого при обстреле нашего «558». Старшина предложил и мне пойти с ним.
Мы шли по утопающему в зелени городу. И только красные стрелы, указывающие путь в бомбоубежища, да наклеенные крест-накрест матерчатые ленты на окнах напоминали о военном времени.